Кровавая заутреня - Нина Алексеевна Левина

ей казался. Побродив по лавкам и выбрав всё необходимое, Кати придумывала причину, как бы ей уговорить Ясю прогуляться по Королевскому тракту, но та и сама не знала, как отделаться от спутницы, поэтому заговорила первой:

— Послушай, я совсем забыла, что должна сбегать к одному лавочнику. Это далеко отсюда. И… он такой недоверчивый… — Яся замялась, подбирая слова. — Не любит чужих…

— Не волнуйся, — поспешно ответила Кати, понимая, что ей предоставляется возможность, о которой она мечтала. — Я могу прогуляться по саду или зайти куда-нибудь выпить чаю.

— Правда? — обрадовалась Яся. — Я шибко, за полчаса буду.

— Не торопись. Встретимся на Замковой площади.

Кати проводила взглядом Ясю и поспешила на Королевский тракт к знакомому «Весолеку». Алексей говорил ей, что вечерами они часто сиживают с друзьями в корчме, и Кати надеялась, что письмо, которое она оставит для него корчмарю, быстро доберётся до адресата. Тем более и корчмарь был ей знаком, Чеслав, кажется. Он тогда представился родичем пьяного шляхтича. Вот и знакомая вывеска, под которой они встретились с Алёшей. Неожиданно Кати стало страшно. А что если Чеслава нет на месте? Или он не признает её? Или ещё хуже, многозначительно усмехнётся, подумав о ней гадко? Кати остановилась в смятении, а потом с досады закусила губу. Столько дней вынашивать план, чтобы спасовать в последний момент? А вдруг прямо сейчас там сидит Алёша? Эта мысль подстегнула Кати к действию, и она решительно вошла в «Весолека».

Чеслав был на месте. Он сразу заметил остановившуюся у порога Кати и сначала не поверил своим глазам. Матка Боска! Да неужто это та самая красавица-панянка, о которой Чеслав думал все эти дни? Образ Кати, увиденный всего раз, прочно засел в сердце молодого корчмаря, мешал спать по ночам и заниматься делами. При появлении Алексея он всегда прислушивался к его словам, ловя упоминания о панянке, не раз искал подобающий повод как бы ненароком заглянуть к незнакомой пани Рапацкой, чтобы увидеть Кати, но не находил. И вот теперь прекрасная панянка здесь, в его корчме и, оказывается, в мечтах она запечатлена бледной копией, а наяву она просто сияет красотой и свежестью богини, спустившейся с небес. Чеслав встретился глазами с Кати, и сердце его забилось в сильном волнении, когда он понял, что она с робкой улыбкой направляется к нему. Зачем? Неужели она его помнит? Чеслава бросило в жар, проснулся знакомый голод, захотелось схватить юную панянку и… Он огляделся — в углу обедают трое гвардейцев, горожанин с женой пьют пиво у окна, мать сидит за стойкой и подсчитывает прибыль. Нет, сейчас нельзя себя выдавать, как бы не хотелось. Чеслав сдержался, нацепил свою самую приветливую улыбку и поспешил навстречу Кати, изображая радушие:

— День добрый, вельмишановна пани Кати! Никогда в стенах «Весолека» не было столь ослепительной красоты. Куда желаете присесть? Что могу вам предложить отведать?

Кати обрадовалась, что корчмарь узнал её и немного расслабилась.

— Здравствуйте, Чеслав. Благодарю вас, но я всего на минутку.

— Неужели вы уйдёте, не отведав матушкиных пляцеков?

— Я очень спешу. Вот, — Кати протянула Чеславу конверт. — Я знаю, что здесь часто бывает Алексей Захарович. Помните, он взялся проводить нас?

— Как же помню-помню, — закивал Чеслав. — Мы с паном кавалеристом большие приятели.

— Как хорошо! — обрадовалась Кати. — Тогда передайте ему, пожалуйста, это письмо, когда он появится. Там ничего особенного, — девушка покраснела, — просто…

— Не нужно ничего объяснять, — прервал её корчмарь, — меня совершенно не касается, что в нём. Можете не волноваться, — он быстро спрятал конверт в карман безрукавки, — письмо будет передано.

— Спасибо. А это вам за беспокойство.

Кати полезла в кошелёк, но Чеслав схватил её за руку и энергично замотал головой:

— Не надо так обижать бедного корчмаря. Буду рад услужить пану Алекси и прекрасной панянке. Надеюсь, когда-нибудь вы найдёте время отобедать в «Весолеке».

— Да, конечно, постараюсь, — улыбнулась Кати и поспешила к выходу, радуясь, что всё так хорошо сложилось.

Она быстро вернулась на Замковую площадь и неспешно прогуливалась по ней в ожидании Яси, когда вдруг услышала за спиной цокот лошадиных подков. «Алёша», — мелькнула мысль, Кати обернулась и едва не упала, наткнувшись на грудь лошади.

— Перепрошую пани! — воскликнул всадник, ловко соскочил на землю и поддержал девушку. — Настрашси?

— Что? — не поняла она.

— О, как мило. Вы не знаете польский? — всадник приосанился, и Кати поняла, что это королевский драгун. — Позвольте представиться — поручик Марек Тарживецкий. Я должен был догадаться, что такая красавица может быть только русской. Вы чудо как хороши! Можно вас сопроводить?

— Ах, пожалуйста, оставьте меня в покое! — Кати испуганно попятилась от поручика. — Поезжайте своей дорогой.

— Наши дороги могут идти в одном направлении, — Марек самодовольно огладил длинные тёмно-рыжие усы. — Но я не могу оставить такую красавицу в одиночестве.

Не слушая назойливого поручика, Кати быстро пошла вдоль площади, высматривая Ясю. Та вскоре появилась в ужасном настроении. Шляхтич оказался совсем не благородным, рукоделие не купил и поцелуем ручки больше довольствоваться не желал. А Яся так рассчитывала на лишние злотые. И тут вдруг она заметила Кати и следующего за ней по пятам того самого королевского драгуна, обещавшего отыскать её в Праге. Это было уже слишком! В Ясе с новой силой вспыхнула ненависть, едва сдерживаясь, она подошла к Кати и процедила:

— Не знала, что тебя нельзя оставить даже на пару минут.

— О! Какой приятный сюрприз! — Марека совсем не смутила неожиданная встреча. — Доброго дня, прекрасная пани Яся!

— И вам доброго, пан Марек! — Девушка скорчила гримасу. — Так вы всем панянкам не даёте проходу?

— Только красивым! А вы и ваша колежанка — королевы. Можно вас проводить?

— Нет! — отрезала Яся, схватила Кати за руку и повела её за собой.

— Я всё помню — дом пани Рапацкой в Праге! — донеслось им вслед, но ни одна из девушек не обернулась.

Покинув Замковую площадь, Яся выпустила руку Кати, и обратный путь к дому шла молча, бросая на неё колючие взгляды. Но та ничего не замечала, она была рада, что отделалась от нахального Марека, думала только об Алексее и мечтала, чтобы её письмо как можно скорее попало к нему в руки.

—