Акцентор - Вероника Десмонд

– Будь конкретнее, Вивьен, – хриплю я, делая очередной глоток крепкого алкоголя.

– Ты ее не заслуживаешь. И хватит пялиться на нее, как какое-то животное.

– Следи за языком.

Вив застывает и каменеет, встретившись со мной взглядом. Полагаю, она боится, что я совершу некую анархическую месть за ее неожиданное нападение.

Я смеюсь и ерошу ее волосы.

– Не будь такой напряженной.

Моя сестра рвано вздыхает, отворачивается и сосредотачивается на бокале розового шампанского. Время от времени она любит делать вид, что мы семья, но я уверен, что после сегодняшнего вечера Вивьен предпочтет игнорирование и избегание, которое она успешно практиковала со мной с сознательного возраста.

– Какие у тебя планы после Кингстона, Элеонор? – спрашивает миссис Кинг. – Кажется, Маркус упоминал про консерваторию.

Следующие несколько секунд мистер Смит не сводит взгляда со своей дочери, отчего Элеонор чувствует себя некомфортно. Такие, как он, мастерски умеют контролировать свои эмоции.

Он молчит, но взгляд говорит за него.

Его стеклянные голубые глаза опускаются к ее шее и поднимаются к лицу. В его пристальном взгляде сквозит липкое, странное напряжение.

Маркус делает с Элеонор то же самое, что делал с ним.

Ублюдок.

Я беру нож со стола. Кручу его один раз.

Второй.

Третий.

– Эль? – мягко произносит ее мачеха-герцогиня.

Через мгновение мужчина коротко вздыхает, поспешно отводя взгляд, а затем медленно делает глоток вина, словно возвращаясь к реальности.

– Ответь, Элеонор, – приказывает он с легким налетом раздражения, но я уверен: Маркус Смит в бешенстве.

Медленно откинувшись на спинку стула, я отговариваю себя от того, чтобы перерезать ублюдку горло на глазах у его жены и детей. Но решение последствий будет весьма проблематичным занятием, поэтому я откладываю этот момент до лучших времен. Смит – важная фигура в моей партии. Но когда она будет отыграна, от этой мрази не останется и дюйма живого мяса.

Я распилю его грудную клетку и выжгу сердце, пока он еще будет в сознании. Перед этим заставлю медленно истекать кровью в моем подвале. Может быть, я начну со сдирания кожи? Кожу неприятно отделять, но что поделать.

Справедливое наказание за то, что он, блядь, убивает, вероятно, лучшее создание на этой планете.

Элеонор выпрямляет плечи, а затем тихо отвечает:

– Я размышляю над поступлением в Королевский колледж музыки.

– Или на юридический в Оксфорд, – дополняет Маркус, проводя рукой по гладко зачесанным темным волосам. – Я беседовал с мистером Берком, ее готовы взять уже в следующем году.

Моя мать хмурится.

– Но она должна окончить Кингстон.

Люди и чужие проблемы мне абсолютно безразличны.

Однако что-то не дает мне покоя.

Неестественность ее зажатых движений. Пустой взгляд, направленный в середину стола. Никто не замечает, что ее дыхание замедляется до ненормального ритма.

Элеонор уходит от меня. У нее приступ.

– Вовсе не обязательно. Элеонор уже исполнилось восемнадцать, – добавляет Смит.

После захватывающего инцидента с преследованием мышки мне в голову пришла идея, которая включала в себя изматывающую двойственность. Я бы мог извращать Эль в облике незнакомца, тогда как моя реальная личность станет показателем идеального ванильного мальчика, а потом я бы использовал ее против собственного отца.

И хотя я никогда не отказываюсь от своих планов, Эль обладает странной способностью рушить их, даже не пытаясь.

Она превратилась в тень у всех на глазах, и никто, блядь, не заметил.

Не трогай ее.

Не трогай ее.

Не трогай ее.

Мать твою, к черту.

Я уже начинаю вставать со стула, но тут к Эль подходит официант и ставит перед ее носом салат, возвращая девушку в сознание. Она делает глубокий вдох, нервно заправляя каштановую прядку за ухо.

– О, вы… – лицо официанта вытягивается, когда он замечает ее слуховой аппарат. Черный. Видимо, под цвет ее платья.

Прежде чем убрать посуду, улыбчивый парень делает несколько движений рукой. Это «BSL» – жестовый язык, используемый глухими и слабослышащими в Великобритании. Я знаю, потому что когда-то учил его.

И этот ублюдок сказал ей, что она очень красивая.

Эль замирает. Краснота медленно ползет по ее лицу и сосредотачивается на шее, пока за столом повисает пауза.

– О боже… – бормочет моя мать, рассматривая девушку так, будто она, блядь, заразная. – Маркус, почему ты не сказал мне? Но про какую консерваторию может идти речь, если Элеонор…

Она не заканчивает фразу. Мои мышцы напрягаются, и я чувствую ярость, одновременно понимая, что веских оснований для этого нет. Элеонор – всего лишь временное развлечение, попытка развеять скуку и небольшой пазл в схеме. Ничего больше.

– Вы уволены, – гремит Маркус.

– Простите, сэр… что…

– Тебе лучше убраться с моих глаз, пока я не заставил охрану вышвырнуть тебя на улицу.

Мое периферийное зрение фиксирует быстрый уход официанта, но на самом деле я не смотрю ни на кого кроме нее. Эль не дышит и не шевелится. Она словно застывшая статуя – ни эмоций, ни дыхания, ни боли.

Пока тупой маленький ублюдок, который сидит за соседним столом, не тычет в нее пальцем, произнося писклявым голосом:

– Мама, она немая?

Элеонор вздрагивает, как от сильного удара, а затем сжимает салфетку, чтобы скрыть дрожь в руках.

– Извините. Думаю, мне стоит… Я скоро вернусь.

Ее лицо ничего не выражает, а голос звучит безжизненно. Она медленно встает из-за стола и практически бегом движется к выходу.

После секундной заминки я иду следом.

Потеряв ее из виду, я допрашиваю персонал, а затем нахожу ее во внутреннем дворе отеля – темном и холодном куске улицы, скрытом от лишних глаз. Эль как будто бы заранее знала, куда идти, чтобы спрятаться.

Она делала это раньше?

Не трогай ее.

Элеонор сидит на корточках в самом углу. Темные волосы рассыпались по плечам, скрывая ее лицо. Мне приходится подойти ближе, чтобы рассмотреть, что она делает. Кажется, ее не заботит ни моросящий дождь, ни холодная погода.

– Привет, дружок, – бормочет она тихо.

Я выхожу из-за темного угла. Шорох камней под моими ботинками заставляет ее обернуться, и тогда я замечаю маленькое пушистое существо, свернувшееся на ее коленях.

Котенок. Она разговаривает с гребаным котенком.

– Ты… – она поджимает губы и поднимается на ноги, прижимая кота к своей груди. – Почему ты пошел за мной? Тебя подослали родители? Я скоро вернусь, дай мне несколько…

– Я здесь не из-за твоей семьи, Элеонор.

Ее голубые глаза светятся даже в темноте, и я хочу запустить руку в ее мягкие волосы, чтобы притянуть ее лоб к своему.

Но я останавливаю себя.

Держу руки в карманах. Практически не двигаюсь.

Не трогай ее.

Не трогай ее.

Блядь, не трогай ее.

Складка