(не) Моя доярушка - Анастасия Боровик

— Буреночка, привет. Скучала? Я вот очень. Маша, давай сегодня ты доишь её, а то у меня руки дрожат, боюсь сделать ей больно, — ласково говорит он.

Точно помешанный, только, кажется, на моей корове и её молоке. Некоторое время мы неловко молчим, а затем я решаюсь начать разговор:

— Куда пойдём?

— А куда ты хочешь? — спрашивает Марко.

— Не знаю.

— Тогда предлагаю прогуляться до речки, возьмем лазанью, молоко и плед. Устроим пикник. Если хочешь, можем еще и поплавать, погода сегодня вроде хорошая, — наклоняется ко мне и смотрит в лицо.

— А как твоя нога? Просто если тебе тяжело будет идти, то тогда можем остаться дома. У вас на заднем участке тоже хорошо, будем на лес смотреть.

— Нога хорошо, на мне как на собаке заживает, — выдаю я и отворачиваюсь.

Ну вот опять моя грубость вылезает, да уж, он, наверно, привык к девочкам, которые пукают цветами, и тут я, «как на собаке». Но, кажется, заботит это только меня, потому что парень продолжает разговор дальше.

— А ты пойдешь сегодня на костёр?

— Да.

— Это хорошо, а то без тебя там делать нечего.

— Там нормальные ребята, не переживайте. Бориса вы знаете, он, если что, со всеми познакомит. Девчонок много, всё время про вас спрашивают, — запинаюсь я и ругаю себя, ляпнула про девочек, а у самой кошки скребут. Они-то городские — лакомый кусочек для них, те так и ждут, что смогут с квартиркой парня найти. Не все, конечно, но и таких хватает. Взять новую подружку Игорька, всё про них выспрашивает, но больше всего про Сережу. Знала бы, что у него сердечко-то занято, хотя тогда бы на другого посматривала, к примеру, на того, кто в Италию увезет на солнце попу греть. Эх, жду, что Марко скажет, что ему другие-то и не нужны, но кудряшка молчит...

Молоко разлили по банкам, а корову повели на пастбище за домом. Мы снова идем молча. Я не знаю, что сказать или спросить. С Толиком и Сережей общаться легко, а тут какие-то глупые вопросы в голову лезут. Марко тоже не начинает разговор, только молча помогает мне, да корове улыбается. Оставляем корову, идем обратно.

— Давай наперегонки до дома! Ты — вода! — предлагает кудряшка с мальчишеским задором.

И вот он уже срывается с места, а я бегу за ним.

— Вот чёрт! — подскальзывается и падает Марко.

Подбегаю и вижу, что он упал на коровью лепешку. Наклоняюсь помочь ему встать, и он нечаянно касается моих волос. Отдергивает руку, но я уже испачкана.

Парень смотрит на меня с обреченным выражением, словно ожидая, что я начну кричать. Но мне почему-то не обидно, скорее смешно.

— Добегался? — говорю я и салю его в ответ. — Теперь ты вода. Я догнала, — Марко издает протяжный выдох, словно до этого и не дышал.

— Пойдем в баню, там еще теплая вода осталась, — успокаиваю я.

Мы доходим до бани. Прохожу вперед, а он остается в предбаннике и мнется.

— Раздевайся давай. Постираю вещи, на солнце быстро высохнет. У деда шорты поищу. Ему покупала на лето, а он все равно в брюках своих дырявых ходит. Говорит, продувается хорошо.

Марко кивает головой, снимает шорты, футболку и держит в руках.

— Давай мне, — говорю я.

— Я сам, покажи, ведро какое взять.

Мы стоим рядом, как две натянутые струны. Провожу взглядом по его груди, рукам, прессу, опускаясь к чёрным плавкам и крепким ногам. Задерживаю взгляд. Бессовестная, отвернись. О чём только думаешь?

— Мне не сложно, давай сюда, а ты пока иди в баню отмывайся, — уверяю я.

— Тебе тоже волосы бы помыть, — смеется парень.

— Конечно, извазюкал меня. Давай сюда тряпки, — пытаюсь ухватить вещи, но Марко убирает их назад, и я, вместо того чтобы быть подальше, прижимаюсь ближе. И вместо коровьей лепешки чувствую яркий аромат цитрусов.

— Я сам в говняцкую историю влип и сам из неё выберусь, — говорит он и берет ведро, на которое я ему показываю.

Пока Марко стирает вещи, я иду набирать воды в таз.

— Я всё постирал.

— Хорошо, давай мойся, и пойдём повесим тряпки на улице.

— А ты могла бы помочь? — спрашивает он. — Я просто до спины вряд ли дотянусь.

— А трусы?

— Что трусы? — спрашивает парень, потом, кажется, догоняет и закрывает рукой глаза, выдыхает.

— Да, Маша, я всё мог продумать или придумать, но точно не то, что окажусь в такой неловкой ситуации. Мне снять трусы? — смеётся он.

— Нет, я не знаю, а как мыться?

— На улице высохнут, будем считать, что это купальник.

Я натираю мылом спину парня, нахожу маленький белый шрамик около лопатки, провожу аккуратно по нему пальцем. И Марко дёргается.

— Больно? Там просто шрамик.

— Нет, в детстве упал неудачно, — сухо говорит он, и всё его тело становится резко твердым. Он вытягивается, как струна, и я понимаю, что у него очень пропорциональная, ровная фигура. Провожу мылом по его широким плечам. Если честно, Марко повезло, вся грязь пришлась на одежду. Поливаю ему спину, аккуратно смываю пальцами мыло.

Итальянец забирает у меня мыло и начинает намыливать себя, а я смотрю на него, не в силах отвести взгляд. Я любуюсь тем, как он дышит: как его грудь расширяется, как поднимаются рёбра и как напрягаются его плечи. Вообще у Марко очень изящная, можно сказать, модельная внешность, словно создана для подиума и софитов. Именно там ходят такие мальчики, уверенно преподнося самые обычные вещи. А я вот в колхозе могу пройтись, и то показывая новые инструменты для огорода.

— Волосы будешь мыть? — отвлекает он меня от моего наглого рассматривания.

— Да, точно, — иду к корыту с водой, беру ковш и чуть не поливаю на косу.

— Стой ты, — говорит Марко, забирая ковш.

И аккуратно, снимая резинку, распутывает мои волосы. Делает это очень бережно.

— Сними кофту. Полотенцем сверху укройся, я смотреть не буду, а то намокнет всё, — говорит он, смотря мне в глаза.

Не отрывая взгляда, принимаюсь расстёгивать пуговку за пуговкой.

— Будем считать, что я в купальнике, — сообщаю Марко.

Он помогает мне снять кофту, касаясь пальцами моих плеч, и откладывает кофту на скамейку, а я, пользуясь моментом, снова смотрю на его чёрные трусы и открываю рот. Йошки-матрешки! И что делать теперь? Надо срочно сделать вид, что я ничего не видела. Вот же, это не я, честно, а мои глаза рассыпные.

— Всё хорошо?