После развода. Хочу тебя вернуть - Панна Мэра

мокрая вата. Чай в кружке давно остыл, и я только сейчас ловлю себя на мысли, что забыла к нему прикоснуться. Сижу за кухонным столом, вокруг разбросаны горы папок, стопки чертежей, старые каталоги и блокноты с загнутыми страницами.

Вчерашний вечер фоном крутится где-то на подкорке, не давая мне сосредоточиться на делах. Вот Алеся, с сияющими глазами, держит в руках мой чертёж и уверенно говорит мэру, что это её работа. Вот Ильдар сидит рядом и тупо молчит, словно соглашаясь со всем происходящим. А вот мэр рассыпается в комплиментах и поднимает бокал за молодой талант.

Мурашки снова ползут по коже, заставляя меня нервно вздрогнуть.

Нет.

Это не те воспоминания, которые я хочу прокручивать в голове. И уж точно они не помогут мне стать сильнее.

Я тянусь к полке и достаю старый тубус. Внутри рулон ватмана, на котором рукой выведены линии. Они слишком ровные, чтобы быть случайными, и слишком живые, чтобы быть машинной копией. Я помню ночь, когда делала этот чертёж. Помню, как гудел чайник, как Ильдар ворчал, что я опять сижу до утра, и как через два часа он уже сам склонялся надо мной, указывая, где поправить. Это всё было наше. Пока он не решил это разрушить, заменив меня малолетней, самовлюбленной куклой.

Я достаю следующий ватман. Это проект культурного центра, который мы тогда выиграли с минимальным бюджетом. А вот реконструкция старого театра, куда я сама ездила фотографировать карнизы и люстры. Всё это было в моей жизни. Но теперь кажется таким нереальным, давно забытым, словно произошло вовсе не наяву.

Я снова вздыхаю. Снова заставляю себя не погружаться в воспоминания. Потому что сейчас я не ищу щекочущей ностальгии, я ищу доказательства. Потому что в тот момент, когда Алеся развернула перед мэром мой чертёж, я поняла, что они готовы напрочь стереть меня из истории его побед. Но я им этого не позволю.

Пальцы дрожат, но я продолжаю вытаскивать папку за папкой. Если нужно, я подниму всё от первых набросков на салфетках до черновиков с его правками, чтобы доказать суду и общественности, кто на самом деле стоит за великим архитектором Абрамовым.

Едва я ускоряю темп работы, как вдруг слышу скрип калитки за окном в саду, и уже через несколько секунд в дверях кухни появляется Лидия.

– Ну? – спрашивает она, слегка бесцеремонно плюхаясь в кресло. – От тебя ни слуху ни духу, подруга. Как прошёл вчерашний вечер? Белов тебе помог? И как себя вели эти двое?

Я глубоко вздыхаю, беру кружку с холодным чаем, но так и не пью.

– Лид, это был кошмар. Олег, конечно, молодец, он меня вытащил из прямой ловушки. Но… – Я замолкаю, в горле ком. – Но Алеся каким-то образом достала мой старый чертёж. Мой, понимаешь? И выложила его перед мэром, будто сама делала.

Лидия моргает, губы сжимаются в тонкую линию. – Ты шутишь?

– Хотела бы. Ильдар сидел и молчал. Не сказал ни слова. А потом, как будто этого было мало… – я ощущаю, как голос срывается, но продолжаю, – она на глазах у всех объявила, что беременна. От него.

Подруга вскидывает руки, откидывается на спину кресла, словно ей стало плохо. – Да чтоб их обоих…

Она осекается, потом еще несколько секунд молчит, а затем садится напротив и берёт мою ладонь.

– Надь, мэр ведь не дурак. Он должен был понять, что здесь всё нечисто. Поверь, такие люди считывают ложь мгновенно.

Я отвожу взгляд на груду папок.

– Не знаю, Лид. Хотелось бы в это верить. Но обычно верят регалиям, а не реальным фактам.

Я снова вздыхаю. Воспоминания, как немое кино прокручиваются в голове, и тут вдруг всплывает.

– Ой, – неожиданно выдаю я, – я совсем забыла. Он же вчера пригласил меня на личную встречу!

Лидия приподнимает бровь.

– Кто он?! Ильдар? Быстро же он решил от своей избавиться…

Я мотаю головой.

– Не Ильдар. Мэр.

Подруга тут же меняется в лице, едва не хлопая в ладоши.

– Ну вот видишь! Значит, он что-то заметил. Может хочет лично с тобой про проект поговорить.

Лидия обводит взглядом кухню, стол, усыпанный чертежами, и задерживает глаза на мне.

– Слушай, – говорит она серьёзно, – ты должна на этой встрече выложить всё, на что способна. Блеснуть.

Показать, кто тут на самом деле был мозгами в ваших проектах.

Я качаю головой, нервно сжимаю в руках карандаш.

– Лель, да что ты… Наверное, мы всё не так поняли. Ну что может быть нужно человеку его уровня от… От домохозяйки?

– Хватит, – перебивает она. – Ты не просто домохозяйка. Ты тридцать лет вела мужика за руку, подчищала его ошибки, исправляла чертежи, пока он красовался. Не занижай себя!

Я отвожу взгляд. Мне трудно в это поверить. Слишком долго я сама себе повторяла, что всё держится на нём, а я, так, фоном.

– Ладно, – тихо говорю я. – Посмотрим.

Леля вздыхает, сжимает моё плечо и уходит в рабочую зону кухни, бормоча что-то про чай.

‍Я же снова склоняюсь над столом. Пальцы перебирают знакомые линии на бумаге. Чернила слегка выцвели, но я помню каждую из этих схем наизусть. Купол музея. Галерея. Театральный фасад.

Всё это моё. И скоро мне придётся доказать это не только мэру, ведь и суд уже не за горами.

 

 

Глава 27

Вечер у меня выдаётся насыщенный.

Я уже третий час стою перед шкафом, рассматривая его жалкое наполнение. Платья для повседневных походов в магазин, пара юбок для «особых случаев», которые в итоге так и не наступили, и один-единственный костюм, который я всегда берегла на свадьбы, юбилеи и редкие выезды «в свет» с Ильдаром.

Снимаю его с плечиков и провожу рукой по ткани.

Тёмно-синий, с аккуратным приталенным пиджаком. Я не надевала его несколько лет, потому что в последнее время мне казалось, что абсолютно все вещи больше на меня не налезут.

Но сейчас случай другой. Мне нужно рискнуть и одеться так, чтобы если и не покорить мэра, то хотя бы не напугать.

Натягиваю юбку, застёгиваю пиджак и тут же поворачиваюсь к зеркалу.

На удивление, он ложится по фигуре почти идеально. Даже лучше, чем я помнила. Я провожу ладонью по бокам и понимаю, что я немного похудела.

Может быть, последние недели стресса и бессонных ночей сделали своё.

Снова смотрю на свое отражение, пытаясь найти