Призрак дождя - Маргарита Дюжева

Со второго этажа на первый вела массивная лестница, изогнутая полукругом.

— Аккуратнее, смотри под ноги. Некоторые ступени крошатся по краям.

Я кивнула и для надежности ухватилась за тяжелые каменные перила, не забывая при этом смотреть по сторонам.

По правую руку от лестницы возле стены высилась статуя немолодого мужчины в свободных струящихся одеждах. У него были длинные волосы, стелящиеся по плечам, и длинная худая порода до середины груди. Скульптор сумел вложить в камень икру жизни, потому что взгляд старца – мудрый и пристальный – неотрывно сопровождал каждого, кто спускался по лестнице, наполняя благоговейным трепетом.

Я смутилась, бегом преодолела оставшиеся ступени и настигла Роззи, которая успела уйти далеко вперед. Она довела меня до небольшой скромно обставленной столовой, учтиво распахнула дверь и, дождавшись, когда я несмело переступлю через порог, удалилась, оставив нас наедине.

Хозяин острова уже был здесь.

К счастью, он оделся. К темным брюкам добавились высокие сапоги со шнуровкой и белая рубаха. Рукава были закатаны выше локтя, демонстрируя крепкие предплечья. Смуглая кожа контрастировала со светлой тканью, и две пуговицы на груди, которые он не потрудился застегнуть, притягивали к себе взгляд.

Он очень отличался от мужчин, которых мне доводилось видеть прежде. Мальчишки в приюте даже когда вырастали оставались какими-то нелепыми и угловатыми. Городские в большинстве своем тоже не отличались ни ростом, ни хорошим сложением. Разве что Брендон, светловолосый сын главной целительницы мог похвастаться статью и мужским обаянием. Но от него ни разу так сильно не ломило за ребрами, и не возникало желания провести по волосам, чтобы убедиться, что все в порядке. Правда, блажь эта прошла сразу, как только я напоролась на грозовой взгляд, полный недовольства.

— Извините, что помешала, — промямлила я, — Роззи сказала, что вы ждете меня на завтрак. Если это не так, то я сейчас же уйду.

— Садись за стол, Мина, — коротко приказал он и я не посмела ослушаться.

Накрытый льняной скатертью стол был продолговатым и рассчитанным на дюжину гостей. Хозяину было накрыто во главе, а я выбрала самое дальнее место. Будто это могло меня спасти от дрожи, которая с каждой секундой нарастала все сильнее.

Стоило мне только опуститься на стул, как из боковой двери появилась вездесущая Роззи. В руках она несла чугунок, накрытый голубым с белой вышивкой полотенцем. Следом за ней шел странного вида парень с комплектом посуды для меня. Высокий, худой как оглобля и сутулый. Его темные, немытые волосы некрасивыми сосульками свисали до самых плеч, а нос больше походил на клюв хищной птицы.

Поставив тарелку, кружку и выложив приборы, парень мельком посмотрел на меня, но тут же отвел взгляд, словно я была ему глубоко неприятна. Нелепо дернулся, переступая долговязыми ногами и чуть не упал, тут же заливаясь ярким неровным румянцем.

— Это Свен, — будничным тоном произнёс хозяин, — именно он нашел тебя на берегу и привел помощь.

— Спасибо, — я скованно улыбнулась своему спасителю, в ответ он что-то сердито прорычал и поспешил удалиться.

Видя мою растерянность, Роззи тихо пояснила:

— Он немой от рождения.

Бедняга. Мне стало неудобно за то, что так пялилась на него и так скупо поблагодарила. Мысленно отвесив себе оплеуху, я пообещала, что при первом же удобном случае скажу ему спасибо искреннее и от всей души.

Роззи наложила нам молочной каши, которая пахла так аппетитно, что у меня от голода скрутило живот. Она была не синюшная, как в приюте, а густая и румяная. И в ней было настоящее сливочное масло!

Пока мы молча ели, экономка еще несколько раз сбегала на кухню и принесла сначала простой белый чайник, а потом пирог на круглом блюде. Румяный, высокий с запеченной корочкой – он выглядел как предел мечтаний. И когда я, покончив с кашей, получила вожделенный кусок и первый раз его попробовала — у меня дух перехватило от удовольствия. Я только и смогла, что прикрыть глаза и смакуя каждым миг, медленно жевать.

В нем была сочная вишня и сливочная прослойка, в сверху слой карамели. Сладость в полнейшей гармонии с кислинкой, и тонкими нотками морен-травы, от которой выпечка становилась пышней и долго не теряла мягкости. На вкус ­– божественно. Высшая степень блаженства.

Открыв глаза, я увидела, что хозяин, хищно прищурившись, наблюдает за мной, неотрывно ловит каждый мой жест. И, кажется, не дышит.

Я с трудом проглотила уже откушенное, а то, что осталось, вернула на тарелку. Он даже не шелохнулся, и под пристальным взглядом я все сильнее чувствовала себя не в своей тарелке.

— Можно задать вопрос? — без особой надежды поинтрересовалась я и, получив дозволяющий жест, продолжила, — как вас зовут?

Он ответил не сразу. Хмыкнул, будто прикидывая, стоит ли разговаривать с бестолковой гостьей, но все-таки снизошел до короткого:

— Эйс.

— Эйс? Только и всего? — не удержалась я и, заметив, как изумленно дрогнули темные брови, поспешила добавить, — У вас наверняка должно быть какое-то звучное породистое имя.

В этот раз усмешка стала чуть шире:

— Эйсан Рейнер, младший из сыновей Таоса Рейнера, — склонил голову, обозначая скупой поклон, — Но ты можешь звать меня просто Эйс. Договорились, Мина?

Опасаясь ляпнуть лишнего, я усердно закивала, в внутри, перекатываясь волнительным привкусом на языке, звенело его имя.

Эйс.

Глава 7.4

Трапеза уже подходила к концу, а мы по-прежнему молчали. И если я просто не знала, о чем говорить, то молчание Эйса было совершенно другим. Меня ни на миг не оставляло ощущение, что он изучал меня, а за подчеркнутой вежливостью скрывалось гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд.

Только сливочному пирогу удалось ненадолго ослабить напряжение, звенящее между нами. Даже хмурый хозяин острова не мог устоять перед волшебным вкусом и ароматом, и отложил попытки прожечь во мне взглядом дыру. Ненадолго, но я все равно смогла вздохнуть свободнее и даже украдкой понаблюдать за ним.

Он был моложе, чем показалось с утра. Темные волосы слегка вились и непослушными прядями падали на глаза. Брови вразлет, длинные густые ресницы, резкие скулы и легкая щетина. Губы, ярко очерченные, но по-мужски жесткие.

Он был красивым. Спокойная отрешенность и уверенность в своих силах делали его еще привлекательнее, но я снова и снова вспоминала свое пробуждение и первую встречу, и не могла отделаться от мысли, что