Земля магических аномалий - Анна Панкратова

со стихийниками, – заговорил Хантер, вспоминая недавний случай. – Видел я тут, во что превратилась одна стихийница огня из-за аномальной магии. Жуткая картина.

– Горячая, я бы сказал! – хохотнул Коул. – А хранителей любви мало, потому что любить мы разучились. Чтобы наша магия проснулась, нужно любить искренне и чисто.

Хантер кивнул: боятся любви, ведь потеряли любимых. Не мудрено, что хранители любви вымирают. С интересом оглядел Хейли, размышляя, сумеет ли она пробудить в себе эту магию.

– Я все думаю. Может, все же Соларис? – спросил Коул.

– Мы ничего не знаем об этой стране. Соларис окружен скалами со всех сторон, – заметил Хантер. – До Оливера и его идиотов мы даже не знали, что есть такая страна. Да и Давина.

– Все равно с туманом пора что-то делать. Реджина всерьез намерена решить эту проблему. А Соларис теперь связан с Луорами Вратами. Реджина бывает там иногда, власти тоже согласились принимать наших беженцев.

– Давно? – Хантер изумленно вскинул брови, ведь пропустил, что теперь в Соларис можно попасть не только через мир без магии.

– Таких подробностей не знаю.

– А с Давиной что?

Коул многозначительно поднял брови, намекая, что делиться планами рядом с Хейли и Софи не собирается. Хантер тяжело вздохнул.

– Софи?

– Давина сама пленница тумана, – встрепенулась Софи. – Она сумела возвращать человеческий облик, но повелевать туманом – нет. И убить ее нельзя – ее сердце не бьется. Я… Оливер моими руками пытался.

Коул откинулся на спинку стула, задумчиво почесал заросший щетиной подбородок.

– И не забывай, что за туманом целый мир, в котором нет магии, – добавила Софи. – Оливер рассказывал, что случилось в Портусе, когда туда хлынула магия. Было… тяжко. Туман убирать нельзя.

– Но проход нужен.

– Но никто не знает, как его сделать, – отрезал Хантер. – Держимся нашего плана: очищаем Софи от аномальной магии, отправляем ее и Хейли на Луоры.

Коул недовольно согласился.

Ночевать в доме с членами ордена Хантер отказался, закатил глаза и на аргументы, что по одиночке их проще застигнуть врасплох. В итоге они с Софи все же ушли в старый дом Грегори Голда. Она долго оглядывалась, пытаясь найти следы прежней жизни, но от них Хантер давно избавился. Остались лишь полупустые комнаты без каких-либо намеков на жизнь. На первом этаже была кухня и столовая, немного припасов. На втором – одна спальня и две пустые комнаты: прежние спальни девочек.

Когда Хантер вышел из ванной, Софи сидела на диване в гостиной и вновь листала альбом с фотографиями.

– Оставил тебе воду, – сказал он, садясь рядом. – Еще теплая.

– Спасибо. – Она захлопнула альбом. – Дома все спокойно.

– Эвелин писала?

– Угу. Жаль, нельзя письма друг другу слать.

Софи задумчиво провела по запястью, на котором сестры «вырезали» послания друг другу. Колдовство хоть и простое, но болезненное, да и нужна сильная эмоциональная связь с тем, с кем хочешь «поговорить», поэтому такой вид связи использовали редко, и чаще – в экстренные моменты.

– Как она? Оливер… нормально себя ведет? – несмело спросил Хантер, не зная, как сформулировать вопрос. Он понимал, что Софи любит сестру, но сам, по правде, часто забывал, что есть вторая девчонка. Эвелин он не знал, а потому мало волновался о ее судьбе, но понимал, что придется беречь и вторую: ради Софи.

– Собирается на бал. Сегодня ровно одиннадцать лет, как Оливер создал королевство.

Хантер качнул головой: как быстро течет время. Особенно, если большую часть жизни скитаешься по зоне аномалий, погруженный в собственные душевные терзания.

– Как вы выбирали, кто идет на балы?

Софи лукаво улыбнулась и повернулась к Хантеру. Удивляло, как она тянулась к нему, доверяла, не думая ставить под сомнения его слова и действия.

– Бросали монетку. Мы обе не любим балы, потому что вечно ловим… испуганные взгляды. Нас боятся. Ну, меня боятся. Иногда отец заставлял нас меняться по ходу бала, заявляя, что каждая должна социализироваться.

– Твою мать, Софи, он же помнит, что вы не собаки?

Она с грустью коснулась браслета, облизала губы, а чувство вины кольнуло Хантера: осуждал Оливера, но сам не освобождал Софи от заклятия.

– Ты мог бы заставить меня сделать все, что хочешь. – Она вскинула на него глаза, покраснела, и он понял, что она намекала на близость. – Все.

– Предпочитаю завоевывать доверие людей и пользоваться своим обаянием, – подмигнул Хантер, но потом стал серьезным: – Я не стану.

– Спасибо. И Грег… – Софи тяжело вздохнула, нервно облизала губы, подбирая слова. – Я ненавижу себя за то, что сотворила тогда на вокзале…

– Ты была…

– Но мне нравится быть дамой Сердец. И больше всего я себя ненавижу за то, что не хочу лишаться этой силы.

Софи поймала его взгляд, с мольбой заглянула в душу, нежно обхватила сердце, немного сжимая, показывая, что не хочет причинять боль.

– Прости, Софи, но я не знаю способа сохранить в тебе эту магию.

– Я знаю. И не прошу. Просто… хочу, чтобы ты знал. Чтобы…

– Ты не виновата, что не смогла сдержать тогда силу, – мягко сказал Хантер, нежно провел по ее щеке, впуская в себя тревогу и чувство вины. – И я горжусь тобой и тем, как ты научилась управлять этой магией.

Софи улыбнулась, взяла его руку и закрыла глаза, погружаясь в чужие эмоции. Хантер чувствовал, что они преступают черту, слишком сближаются – для хранителей душ подобный обмен эмоциями порой интимнее, чем секс, – но не мог ее оттолкнуть. То есть… мог, конечно, но не хотел.

– Я пойду, пока вода не остыла, ладно?

– Иди. И кровать твоя. Я останусь на диване.

Хантер смотрел Софи вслед, улыбаясь так широко, что сам испугался, как сильно привык, что Софи рядом. Кажется, расстаться с ней будет сложнее, чем он предполагал.

2

Хантера разбудили нежные поцелуи. Осторожные, пугливые, полные смущения, но такие приятные, что не хотелось вырываться в реальность. Женские руки сжали его плечи, очертили ключицы, провели по шее.

– Доброе утро, мистер Голд, – прошептала Софи Хантеру в губы. Он потянулся к ней, одурманенный, утопающий в ее тепле, но мозг просыпался.

Хантер распахнул глаза, дернул руками, осознавая наконец, что прикован наручниками к подлокотнику дивана. И раз не ощущал эмоции Софи зачарованными. Такими, чтоб лишить его магии.

– Ты сдурела?!

Софи игриво улыбнулась и села на него сверху. Хантер застонал, боясь реакции на такую близость. Постарался представить самую мерзкую аномалию, что видел в жизни, но не сумел. Он видел только лицо Софи, мерцающие лукавые глаза, грудь, что виднелась через развязанную сорочку.

– Твою мать, Софи…

– Молчи.

Она наклонилась, осторожно поцеловала его в шею, посмелела и прижалась к