Навязанная семья. Наследник - Мария Николаевна Высоцкая

Как только я подхожу к кроватке, Илья почти сразу открывает глаза.

— Ты уже проснулся? — шепчу, поглаживая сына по животику.

Илья тихонечко кряхтит и тянет ко мне руки. Тут же беру сына и, зажигая ночник, чувствую, как маленькие ручки оттягивают полы моего халата.

— Сейчас мама тебя покормит, — улыбаюсь и усаживаюсь в кресло.

Илья тут же присасывается к груди, а я, поглаживая его по спинке, рассматриваю его длинные реснички и продолжаю улыбаться, чувствуя себя самой счастливой.

— Ну что, сменим тебе подгузник и пойдём готовить завтрак? — спрашиваю сына, как только он заканчивает. — А по пути ещё умоемся, да?

Илья снова широко мне улыбается, словно чувствуя мой эмоциональный подъём, и начинает что-то болтать на своём языке.

После манипуляций в ванной я с сыном на руках спускаюсь на кухню, сажаю его в стульчик, выкладываю на столик пару игрушек, а сама достаю яйца.

Пока готовлю яичницу с беконом, параллельно развлекаю сына, которому игрушки надоели буквально минут за пять, просыпается Дима. Я слышу его шаги на лестнице и замираю с ножом в руках.

Астахов выглядит сурово. Между его бровей залегла складка. Он спускается явно не в настроении, но, как только, завернув на кухню, видит нас, его лицо смягчается, а губы растягиваются в улыбке.

Мы смотрим друг на друга, и я понимаю, что он боялся… боялся, проснувшись, обнаружить, что я сбежала. Что прошлая ночь была ошибкой.

А мне… мне искренне льстят его опасения…

Дима подходит ко мне, не говоря ни слова, и крепко обнимает со спины. У него такие горячие ладони, что по моему телу снова ползут мурашки.

— Это была лучшая ночь в моей жизни, — шепчет Дима, касаясь носом моего виска, а потом переключается на сына.

Мы завтракаем втроём, и всё время, пока я поглощаю пищу, я чувствую на себе взгляд Димы.

Щёки, как у старшеклассницы, горят, ей-богу.

В девять приезжает няня, которую я, если честно, не жду.

— Она будет с вами каждый день, чтобы тебе помогать, — поясняет Дима. — На подхвате.

— Спасибо, — шепчу, допивая кофе.

— У меня встреча через час, — Дима поднимается из-за стола и поправляет запонки.

— Я… провожу, — бормочу и иду за ним следом, умилившись при этом, как он вытащил сына из стульчика, крепко обнял и поцеловал.

— Такой он интересный, — признаётся Дима уже у выхода.

Мы стоим одни, друг напротив друга.

— Если ты не против, то я бы хотел жить здесь, с вами. Я понимаю, что у нас не получится всё и сразу, но…

— Хорошо, — часто киваю. — Хорошо.

Дима смотрит на меня ещё внимательней, а потом произносит:

— Спасибо. Ты можешь переделать дом полностью под себя. Мебель, ремонт — всё что хочешь. Я хочу, чтобы ты чувствовала себя здесь хозяйкой.

— Я… я подумаю…, — снова шепчу.

Дима кивает и, шагнув ко мне, целует в губы.

— Я люблю тебя, — произносит серьёзно, глядя мне в глаза, и выходит из дома.

Я стою, не шевелясь, ещё минуту, прижимая пальцы к губам, а потом, будто на автопилоте, иду к сыну. Он играет с няней в гостиной.

На эмоциях я опускаюсь перед Ильёй на колени и так внимательно его рассматриваю. Такой он сладкий, такой замечательный мальчик.

Илюша сидит на ковре и разбрасывает кубики. После очередного такого всплеска эмоций его глаза находят меня, и он выдаёт:

— Папа.

Эпилог

Три года спустя

— Карина, — Ольга заглядывает в мой кабинет, — ты обедать идешь?

— Я сегодня с мужем, — подхватываю сумку и поднимаюсь из-за стола.

— Поняла-поняла, — Оля посмеивается и прикрывает дверь.

Я же подкрашиваю губы, поправляю и так идеально сидящий пиджак и выхожу из кабинета.

Сегодня у нас с Димой совместный обед в городе. Из-за его занятости мы и так редко видимся, поэтому встречаемся вот так, урывками. Почти выгрызаем время для наших встреч, но иначе пока не получается.

С момента как Дима выиграл выборы, его занятость увеличилась в разы. Поначалу меня это обижало, но сейчас я понимаю, что иначе никак.

Поэтому на такие обеды всегда спешу, предвкушая наши разговоры и касания. Если честно, мы снова проживаем конфетно-букетный период. Все эти взгляды, поцелуи, мимолётные встречи, цветы, подарки, ожидание…

Перебегаю дорогу и толкаю дверь ресторанчика, внутри которого меня сразу же встречает девушка-хостес.

— У вас забронировано?

— Да, меня должны ждать. Астахова — моя фамилия.

Девушка заглядывает в планшет и, кивнув, провожает меня к столику.

Дима уже здесь, что-то читает в телефоне, но как только я оказываюсь рядом, он отрывает взгляд от экрана и сжимает мою руку.

Я усаживаюсь на диванчик рядом с ним. Это наша общая слабость. Нам не нравится смотреть друг на друга через стол без возможности обняться или лишний раз коснуться.

— Прости, Ларионов задержал с бюджетом. Пришлось объяснять, что спонсорские взносы нас скоро перестанут выручать, — пожимаю плечами и целую Диму в щеку.

— Твой Ларионов в шаге от банкротства. Я тебе уже не раз говорил, что могу…

— Мне нравится моя работа, давай не будем.

— Ладно, давай не будем, товарищ экономист.

— Как твои дела? Чем сегодня занимался?

— Всё тем же, малым бизнесом. Один тип сегодня полчаса говорил о кролиководстве. У меня в голове уже часа два крутятся схемы трёхъярусных клеток.

Я смеюсь, а официант приносит нам еду. Дима пришёл раньше и, к счастью, уже всё заказал.

Мы почти сразу приступаем к трапезе, обсуждая кроликов, мою маму, которая передала вчера с водителем пятнадцать закаток огурцов, Илью, притащившего из садика жука в спичечной коробке, мою работу, завтрашнюю встречу Димы с губернатором.

— Готов? — спрашиваю, отодвигая тарелку.

— Всегда готов. Ты же знаешь, у меня всё просто: я справлюсь со всем, если есть ради кого стараться.

Я тут же прижимаюсь ближе к мужу и кладу голову ему на плечо.

— Я тебя люблю, — шепчу и закрываю глаза.

У нас не все стало гладко сразу. Нам потребовалось время.

Три года назад мы оба были заложниками ситуации. Дима хотел всё исправить, а я ещё долго не доверяла ему до конца. Часто становилось страшно, казалось, что