Жизнь и Месть Чёрной Королевы - Головач

колебания распорола свой шрам и вытащила оттуда второй меч, который тут же направила на спину Себастьяна, все еще сидящего на Клоде и почти что вырвавшего из его рук меч. — Умри.

— Брат, держись! — Дорос наконец-то смог выбраться, кое-как свалив с ног прихвостней, держащих его больше за ноги, чем руки.

Подобно льву, он вцепился крепкой хваткой в горло девушки и повалил её на пол. Меч отлетел в нашу сторону, и у нас появился малюсенький шанс, чтобы уровнять счёты.

— Хрена с два я допущу ещё одного треклятого нечестного хода! — я молнией ринулась в сторону клинка, чтобы схватить его, при этом буквально отшвыривая от себя шавок этой троицы.

— Анателла! — скомандовал Зигирилл, тут же встав в боевую стойку слева от меня и защищая от нападения прихвостней, что пытались меня остановить.

Ани сделала то же самое и, создав барьер, стала, будто отталкивать их подальше в угол и пытаться пригвоздить к стенам.

— Регина, сразу кидай мне! — прокричала Зира, которая последней вырвалась из лап прихвостней и кое-как их устранила, распилив их ногтями на кусочки. — Я зарублю ихнюю Алиску нахрен!

— Хах, но-но-но, не так быстро, — ухмыльнулась сама Алиса, что также побежала в сторону Дьявольского Меча, чтобы опередить меня.

— И не мечтай! — с помощью телепатии я попыталась вызвать в голове этой дряни боль.

— Хватайте! — азартно крикнула продажная тварь в мою сторону, и на меня тут же десятки новых прихвостней полетели с «распростертыми объятьями».

Блин, будь бы это шуточная битва, то любые бы сравнения подошли. Но нет, на меня набросились, как насильники на невинную жертву и не пожалели пару раз ударить мне промеж ног, в живот и по груди, один даже задел спину да так, что я уже не могла не кричать.

— ТВОЮ МАТЬ!

— Регина! — на мои крики отвлёкся Себастьян и тем самым ослабил свою бдительность и открылся Клоду.

Тот в свою очередь ударил эфесом меча в ребро своему собрату по Аду и сбросил того с себя.

Ловко выпрямившись, словно восстающий из гроба вампир, он метнул несколько ножей в моего демона, и те пронзили насквозь его руки, словно гвозди, которыми распяли Иисуса на кресте.

— Сколько тебе ещё нужно подобных уроков, чтобы до тебя, наконец, дошло, что привязанность к людям не делает демонов сильнее, а лишь ещё больше ослабляет их? — Фаустус направил остриё меча в грудь Михаэлиса.

— КЛОД! — сквозь удары его прихвостней-демонов и боль прокричала я, тем самым привлекая его внимание на пару мгновений.

— НЕ СМЕ-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-Е-ЕЙ! — и тут Зираэлла сама обратилась огромным зверем, похожим на саблезубого тигра и попыталась, было, прогрызть ему глотку и раскарябать грудную клетку до лоскутков плоти и фонтанов крови.

— Какая жалкая попытка спасти своего бывшего, — послышался злорадный смех Алисы, которая неожиданно смогла отбросить нашу тигрицу в сторону с помощью своих сил и буквально пригвоздила её к стене, а сама тем временем ловко подхватила второй клинок. — Не тратьте свои силы попусту, бедняжки. Сегодня явно МЫ лидируем. Клод, кончай с ним, пока я сама не сделала за тебя всю работу.

— Было бы неплохо, если бы ты сама нанесла удар, пока я пытаюсь… — демон медленно поднялся, придерживая руку к своей разгрызанной шеи. — Немного протекаю.

— Я помогу, — холодно ответила Ханна, которая смогла отбросить к новым прихвостням всех, кто дрался. Даже Азбиля, что буквально пожирал пребывающих вновь и вновь демонов, но и его смогли обездвижить. Демоница ловко и туго перевязала горло Клоду и бросила на меня жалостный взгляд: — Не ту ты сторону выбрала, Регина.

В ответ на это я лишь посмотрела на неё глазами, полными ненависти и презрения, а когда меня резко подняли на ноги, крепко удерживая со всей силы, сразу же смачно плюнула в их с Фаустусом и Алисой сторону.

Последняя одарила меня ядовитой ухмылкой и зашла за спину Себастьяна.

— Клянусь Дьяволом и Богом, Алиса, я… — я дёрнулась со всей силы, испытывая помимо злости ещё и искренний страх и ужас в тот момент, когда девушка приставила к спине моего демона клинок.

— Ничего ты уже не сделаешь, — и она без угрызения совести, не прекращая глядеть в мои глаза, грубо вонзила остриё клинка в лопатку Себастьяна. В той области… Где было… Его сердце…

— Гха-а-а… — слабый болезненный стон раздался с его уст вместе с ручейком крови, что стекал до подбородка и капельками орошал грязный асфальт.

— СЕБАСТЬЯН! — в ужасе завопили Дорос и Зира, которые отчаянно пытались вырваться и прийти на помощь к брату… Но всё было тщетно, ибо ещё больше стражников Ханны заполонили их и укрыли под мощными живыми коконами.

Для меня же время в этот момент замедлило свой ход.

То, что я испытала тогда, было несравнимо абсолютно ни с чем, даже со всеми теми годами, проведёнными в приюте.

Я смотрела в глаза Себастьяна, буквально чувствуя, как часть меня погибает вместе с ним.

Сердце пронзило болью, словно острым ножом, разрывая его на части… Истошный крик, наполненный самой настоящей истерикой, отчаянием и яростью вырвался из моих губ, вместе с горячими слезами, полными горечи:

— СЕБАСТЬЯН! НЕ-Е-Е-ЕТ! НЕТ! НЕТ! НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО! ПРОШУ! ПОЖАЛУЙСТА! — я чувствовала, как вместе с его смертью, пентаграмма нашего контракта на моей груди постепенно начала исчезать, причиняя всему моему телу невыносимую обжигающую боль и заставляя меня саму обессилено пасть на колени.

Но эти твари не остановились…

Следующим был Клод, что отрубил ему руки и ноги, каждую поделил на шесть частей и только потом передал меч Ханне. Та приподняла голову умирающего Себастьяна, что продолжал смотреть на меня с жалостью.

Нет-нет, он жалел, что не может словами попросить у меня прощения за то, что не смог себя уберечь ради меня…

Я едва смогла различить, как его губы медленно прохрипели моё имя и…

— Ре… Ги… На… Про… С…

Беловолосая шавка Алисы беспощадно обезглавила моего возлюбленного.

Кровь Михаэлиса хлынула на бетон и мои колени, а голова его небрежно покатилась под ноги Дороса, который так же, как и все остальные, продолжал истошно кричать.

— Братишка! БРА-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-АТ! НЕ-Е-Е-Е-ЕТ! — голос его сорвался и стал хриплым, словно у монстра, клыки его заострились и увеличились, но прихвостни подавляли всю его силу, наваливаясь целой гурьбой.

Анателла, как только увидела, что голова демона подкатилась к её коленям, склонила смиренно голову и роняла слёзы, молясь за проклятую демоническую сущность, пока её брат впервые прошептал:

— Да окупятся грехи его сим самопожертвованием… Да простишь ты его, Отец, и примешь в… Ц… Царствии твоём… — голос его дрогнул на краткий