Хулиган. Его принцесса - Эла Герс

— Я буду дома тогда, когда захочу, — проворчал я в трубку.

Раздался многострадальный вздох:

— Ну почему ты такой трудный?

— Не знаю. Наверное, мама, надо спросить у тебя — почему я такой?

Мать прищелкнула языком.

— Это очень важный званый ужин, Данил. Придут коллеги твоего отца.

— Я занят сегодня вечером.

— Чем? — с недоверием спросила она. — Да и что бы там ни было — это не так важно, как предстоящий ужин. И пожалуйста, я прошу тебя. Не возвращайся домой с очередным синяком под глазом.

— Спасибо за фантастическую идею, мама, — ответил я с коротким смешком.

— Я не должна была позволять тебе водиться с этим мальчишкой, с этим Орловым, — сердито прошипела она после некоторой паузы. — Одному Богу известно, чем ты занимался с этим хулиганом.

Мое веселье вмиг улетучилось.

— Не говори о нем, — прорычал я. — Никогда не смей говорить о нем что-либо плохое. Ты поняла меня?

Между нами повисла напряженная тишина, которую мама прервала своим заявлением:

— Я крайне разочарована в тебе, сын.

А затем она просто сбросила звонок. Я сделал глубокий вдох, пытаясь подавить нахлынувшие чувства.

Она не понимает нашей дружбы, моей и Леши.

Никогда не поймет.

С этими мрачными мыслями я выключил зажигание, выбрался из машины и направился к дому Черепа. Это был шикарный дом, по соседству от дома его дедушки и бабушки. Они давали Черепу все, что он захочет, учитывая, что он был их единственным внуком и единственным родственником, поскольку его родители умерли много лет назад.

Но когда он завалил сессию на первом курсе, они усомнились и всерьез взялись за внука. Черепу поставили условие — или он берется за учебу, или возвращается в дом бабушки и дедушки под их тотальный контроль, нравится ему это или нет.

— Где Леха? — спросил я, когда нашел только Черепа и Влада. Череп развалился на диване, а Рябинин — в кресле напротив. Они играли в видеоигру, возмущенно бормоча друг на друга.

— Наверху, — проворчал Череп, не отрывая взгляда от экрана телевизора. — Но он…

Я не стал дослушивать и просто поскакал вверх по лестнице. Толкнув первую попавшуюся дверь, я вошел внутрь и стал искать Орлова в темноте. Но то, что я обнаружил, заставило меня разозлиться еще сильнее.

— Не знал, что ты здесь, Антонова, — сказал я с ехидством в голосе.

Настя посмотрела в мою сторону и ничуть не смутилась, хотя из одежды на ней была одна только юбка и сидела она верхом на Орлове. А вот мой лучший друг, напротив, смотрел на меня со всей злобой, на которую был способен.

— Когда она слезет с тебя, я буду ждать тебя внизу, — пробормотал я, покидая комнату и закрывая за собой дверь.

Я раздраженно выдохнул.

Твою же мать…

Какого хера Орлов снова был с сукой?

Я вернулся вниз и опустился рядом с Черепом на диван.

— Трахаются? — поинтересовался друг, не отвлекаясь от игры.

— Да, — процедил я сквозь зубы, а позже вспыхнул: — Какого хрена она вообще здесь забыла?!

Череп равнодушно пожал плечами.

— Она пришла и сказала, что хочет поговорить с Лехой.

— Ты уверен, что она не сказала — хочет потрахаться? — пробормотал Влад, яростно нажимая кнопки на своем контроллере. — Я не знал, что Леха обзавелся девушкой. Это ведь далеко не первый раз, когда они “разговаривают”, — хмыкнул он, явно представляя в голове разговоры в горизонтальной плоскости.

Я проглотил застрявший в горле гневный ответ и выдохнул, молясь о спокойствии.

— Она не его девушка, они не встречаются, — сказал я Рябинину, потянувшись за куском пиццы.

Череп застонал, когда его герой умер, а Влад, победоносно ухмыльнувшись, отложил контроллер и обратился ко мне:

— Почему нет?

— Не знаю. Спроси у него.

Влад нахмурился в раздумье.

— А ты? Ты ведь тоже сейчас ни с кем не встречаешься, да?

Я поднял бровь.

— Жизнь слишком коротка, чтобы привязывать себя к одной девушке.

— Шлюха, — вымолвил Череп, замаскировав свое заявлением под кашлем, отчего Рябинин едва сдержал смешок.

— Девушки — как цветы, малыш. И каждый цветок по своему красив и хорош. Каждому нужно уделить внимание, — я доел кусок пиццы и открыл банку колы. — Вы бы лучше послушали, — отозвался я, когда они снова повернулись к телеку. — Особенно ты, Череп. Возможно, вас чему-то научит моя любовь к девушкам.

Они продолжали старательно игнорировать меня. Но я не собирался останавливаться.

— А почему ты спрашиваешь, малыш? Хотя нет, не говори мне, я знаю, — я наклонился к Рябинина. — Неужели ты влюбился в меня?

Череп разразился смехом. А Влад, скривившись от отвращения, швырнул в меня подушкой.

— Не будь идиотом, Громов, — сердито пробормотал он, уворачиваясь от подушки, которую я послал в ответ. — По универу пошел слушок, что ты с кем-то встречаешься. Поэтому я и спросил.

— Это такой прикол? — моя ухмылка померкла.

— Я на полном серьезе. Какая-то девка во всех соцсетях трубит, что стала девушкой самого Громова.

Вот же сука.

Вот почему я не любил прикасаться к девчонкам в универе. Потому что большинство из них старались ухватиться за мой член, чтобы подняться в обществе. Именно поэтому я долгое время недолюбливал абсолютно всех девчонок, пока не нашел им должное применение. Пока не дорос до этого…

Когда родители только начали суетиться надо моей, опекать и нянчиться, я понял, что это было не из любви. Это было связано с тем, кем были мои родители и кем я стану в будущем из-за них же. Я воспринял это не слишком благосклонно. Но родители велели мне притворяться примерным сыночком. И я притворялся.

Но когда мне стали навязывать маленьких девочек — это было уже слишком. Мне не нравилось, как они плакали, требуя моего внимания. Мне не нравилось, когда они устраивали истерики, не получая требуемого. Мне не нравилось, когда они вешались мне на шею из какой-то детской симпатии. Мне не нравилось унижаться, чтобы не задеть их тонкую душевную организацию.

Но я все равно притворялся. Перед взрослыми.

С детства я усвоил от родителей уроки, как притворяться, улыбаться, смеяться и никогда не показывать то, что я чувствовал на самом деле. И усвоил правило — никогда не показывать слабость и никому не доверять. И последнее я усвоил с большим трудом.

Но стоило взрослым отвернуться, как я становился жестоким и безразличным к их детям, но делал это так, чтобы винили не меня. Родители винили себя за то, что не научили своих детей приличям. И винили своих чад в том,