Невеста из картины. Верни меня откуда взял! - Риска Волкова

– Хорошо.

Спустя несколько минут я уже с удивлением оглядывалась в просторной прихожей, выполненной в темных шоколадных оттенках шелка и дерева. Сквозь маленькие стеклышки в двустворчатых дверях пробивался свет от ночного фонаря, расположенного неподалеку от входа. Слева от меня стояло большое глубокое кресло и напротив него такая же тахта. Еще были шкаф, комод с большими тикающими часами на нем и статуэткой какой-то танцующей девушки из бронзы. На стенах висели картины.

Ничего себе так! Невольно вспомнила нашу с мамой прихожую в махонькой квартирке. Хорошо, хоть там было, куда можно было поставить обувь. И то, она не всегда влезала в наш миниатюрный шкаф.

Немного смутило то, что профессор Наэрин помог мне снять пальто. Это было очень необычно для меня, обычной девчонки из двадцать первого века, когда мужчина вдруг проявлял галантность.

– С-спасибо, – совершенно по-дурацки заикаясь, ответила я.

Яль-Таэр достал тапочки. Себе – строгие и темные, и мне, пушистые и фиолетовые.

Невольно улыбнулась. Почти такие же, как были у меня дома. Вот уж странно. Интересно, кому они принадлежат?

– Проходи. Покажу тебе твою комнату, – сказал мужчина, увлекая меня за собой.

Я прошла за ним из прихожей к пологой изгибающейся лестнице, подниматься по которой было даже страшно, она скорее напоминала произведение искусства, чем средство для того, чтобы подняться наверх. Каждая балясина была настолько искусно вырезана, а ступенька собрана из мелких кусочков дерева.

– Чего замешкалась? – обернулся мужчина уже на самом верху, а я была вынуждена поторопиться, коря себя за свое излишнее любопытство и этот дурацкий щенячий восторг.

Уже на втором этаже мужчина провел меня по коридору, больше напоминавшему оранжерею, столько зеленых растений там было, а после остановился у двери.

– Твоя комната, – сказал профессор. – Она в полном твоем распоряжении. Служанка подойдет через несколько минут, чтобы узнать, нужна ли тебе какая-нибудь помощь.

– Спасибо.

Он отдал мне ключ. Небольшой, серебряный с темным камушком-сапфиром. Невольно подумала о том, что точно такой же сапфир украшал его тяжелый браслет на запястье, который он никогда не снимал.

Я думала, что Яль-Таэр покажет мне комнату сам, но он, кивнув мне и пожелав доброй ночи, ушел. А я повернула ключ в замке, толкнула дверь и ахнула, понимая, что происходит нечто вообще из ряда вон…

– Этого не может быть, – прошептала я. – Кто ты такой, Яль-Таэр Наэрин?

Яль-Таэр

Весь день Академию трясли проверками. Стражи приходили на лекции, портили аппетит адептам в столовой, с тошнотворной тщательностью собирали в герметичные контейнеры, как им казалось, улики. А еще выедали десертной ложечкой мозг ректору Ширу и целителю, Тайлеру Эльеру, на предмет того, не обращался ли кто за помощью к нему в последнее время. За весьма нестандартной помощью. Увы и ах, здесь их ждало разочарование.

Я тоже несколько раз успел пообщаться с достопочтенными господами. Правда, интереса у них не вызвал. Да и чем может быть примечателен скромный учитель рунической магии, пусть даже и вхожий в Высший совет? И все же, они знали, что я – эшти. Потому и разговаривали со мной не один и не два раза.

Усмехнулся. Им не меня надо было на разговоры таскать, а Пэтриса. Но к его персоне никто интереса не проявлял. А я еще с утра отправил друга к своим “целителям”, тем, которые лечат немного нелегально, но весьма эффективно. За о-о-очень солидное вознаграждение.

Оставаться в Академии дольше у меня не было желания. Поэтому, мучаясь раздумьями, все же решил дернуть Сэй в ночь. Было еще много дел. Платье, легенда нашего с ней знакомства, да даже дать ей время немного привыкнуть ко мне, прежде чем показывать всем этим прожженным светским львицам и львам. Времени было ничтожно мало, и я цеплялся даже за самые его крохи.

Когда шел к Линдсэй, думал о том, как она воспримет новость и проговаривал мысленно наши с ней диалоги, стараясь не оплошать, но и подумать не мог, что меня может сбить с толку нечто другое.

Сэй была ужасно соблазнительна. Она открыла дверь прямо в этой своей коротенькой ночнушке, и я, будто мальчишка, поплыл! Плевать на то, что я при помощи магии видел ее сотни и тысячи раз и в более откровенных видах… Здесь и сейчас она была передо мной живая. Настоящая. Моя… Почти моя.

Когда говорил ей о том, что мы уезжаем, старался, чтобы голос не хрипел от напряжения. Пытался держать самообладание и уверенность. Получалось на мой взгляд скверно, не знаю, догадалась ли Линдсэй о моих чувствах или нет.

Впрочем, у меня выдалась короткая передышка, когда девчонка выгнала меня за дверь, сказав, что ей нужно переодеться. А когда открыла вновь, я заметил, что платье, что принес ей Пэтрис – велико.

Странно. Я давал ему четко ее размеры. За столько лет, что я тихонько за ней присматривал, я выучил их наизусть. Но мой друг, похоже, опять все напутал.

Когда мы переместились, заметил, с каким восторгом Сэй оглядывает мой дом. Я знал, что это потому, что девушка всю жизнь жила более, чем скромно. И все же мне было чертовски приятно. Хотя бы потому, что ей нравилось место, где я живу. Место, где я представлял наше с ней будущее.

Доведя ее до комнаты, поспешил уйти. Внутри был сюрприз. Знаю, что, возможно, преждевременный, но… Я давно готовил это место для нее. И не представлял, что поселю сейчас куда-то еще.

Линдсэй Лингон

Три года назад

Осень. Та самая теплая осень с запахом прелых листьев и увядающих бархатцев. Чудесное время. Благосклонное к творчеству. Я сидела, вычерчивая на листе бумаге мечту.

– Что делаешь, Линда? – мама принесла мне теплый чай с клюквой и медом.

Я немного простыла и теперь мучилась больным горлом. Она беспокоилась. Ее забота была приятной и родной.

– Рисую.

– Рисуешь? Не похоже на новые наброски… М-м-м… Тут что-то иное…

Она отобрала у меня лист, вглядываясь в то, что там было изображено простым карандашом.

– Это комната, – со вздохом призналась я.

– Комната?

– Комната мечты, – пояснила я. – Понимаю, что у нас никогда не будет денег на такую, но… Просто захотелось ее представить. Она серебряная… Почти невесомая тюль, арочные окна, звездочки… Хочу, чтобы мерцали и переливались на потолке.

– У стены много резных тяжелых стеллажей, а шкаф для одежды всего один, – заметила мама.

– Это для книг, – с улыбкой пояснила я. – Еще хочу кровать. С балдахином, и тоже со звездочками.

– Словно для