Стирая запреты - Кристина Майер

в медблок, поднимаюсь к себе. Скидываю грязную одежду на диван. Босиком в душ. Упираясь в стеклянные стенки кабинки ладонями, подставляю спину и голову под холодные струи. Тело остывает, а вместе с ним и моя ярость. Как надолго меня хватит, не знаю. Все будет зависеть от того, что я увижу и что пойму.

Надев на себя чистую футболку и штаны, спускаюсь в медблок. Паша просил не ругать сильно, я и не собирался. Просто так не стала бы она сбегать в ночь и нестись на базу. У Игоря открыта дверь, док стоит у окна и курит. Вхожу в кабинет, ищу взглядом Есению. Док видит меня в отражении окна, поворачивает голову.

— Она в процедурной, — выбрасывая окурок в окно, произносит он.

— Игорь, окурки собери во дворе и выброси в урну, — я не срываюсь на нем, просто терпеть не могу свинства, которое люди устраивают вокруг себя.

— Извини, задумался.

Оставив его наедине со своими мыслями, иду в процедурную. Тихонько толкаю дверь. Свернувшись калачиком, Есения лежит на кушетке, на ногах бахилы, ладони под щекой, на щеках невысохшие дорожки слез, плакала и так уснула.

И вот как мне тебя допрашивать?

Запрещая ярости расползаться по венам, делаю глубокий вдох. Ещё один. Зря стоял под холодной водой? Получилось закамуфлировать и спрятать эмоции за внешней стеной спокойствия. Подхожу к кушетке. Надо будить, нечего ей здесь спать. В любой момент может кто-то заглянуть. Всхлипывает во сне, а меня опять волной гнева накрывает, легкие разъедает, не получается втолкнуть в себя воздух.

Еся.… девочка моя красивая….

Что у тебя случилось?...

Кто обидел?...

Не расскажешь ведь… а я всё равно узнаю.…

Пздц тому, кто тебя обидел!

Позволяю себе полюбоваться на неё, но как только изображения в голове становятся порочными, а член в штанах выразительно вырисовывается, торможу себя и трогаю её аккуратно за локоть. Если бы знал, что не проснется, отнёс бы к себе на руках.

— Еся, просыпайся, — голос проседает, но она спросонья не улавливает. Распахивает свои волшебные глаза, в которых я тону как пацан, пугается.

— Аслан Зафарович, вы меня ругать будете? — первое, о чем спрашивает.

«Целовать», — вертится на языке, но ей это не обязательно слышать.

— Я Игорю Николаевичу приехала помочь.… — садится на кушетке, выпрямляется, а меня топит в незнакомых ранее эмоциях. Хочется спрятать ото всех, чтобы ее хрупкость и нежность никто не посмел растоптать.

— Завтра обязательно поможешь, а сейчас мы идём спать, — добавляю взгляду и голосу строгости.

— Я не хочу спать, — оправдываясь, усердно мотает головой. — Я только на минутку прилегла, сама не поняла, как уснула.

— Поднимешься ко мне, там ещё раз приляжешь на минутку и уснешь, — категорично. — Организм не простит тебе насилия над ним.

— К вам? — испуганно хлопает глазами. Из всего сказанного она только это уловила?

— Наверху есть спальня с нормальной кроватью, — поясняю я. — Проспишь всю ночь на кушетке, завтра мышцы будут болеть.

— Не будут.

— Есения, или ты идешь за мной, или я тебя туда отнесу, — предупреждаю. Понимает, что не шучу, но всё равно пытается отказаться:

— Да я не хочу спать.…

— Домой тебя отправить? — задаю вопрос и наблюдаю за реакцией, а она есть. Бледнеет, в глазах плещется паника.

«Скажи мне, из кого вынуть душу, и я это сделаю!»

— Мне в душ надо, — стыдливо отводит взгляд, закусывает нервно губы.

— Наверху есть душ. Там тебя никто не побеспокоит.

— А вы?...

— Я уже сходил в душ.

— Я вижу. Я о другом, — переводит взгляд на меня, а у меня сердце сбои начинает давать, когда она вот так смотрит. — Вы спать где будете? — спрашивает и краснеет.

И вот как мне спокойно реагировать на твои мысли, они ведь всё на лице написаны, Еся?

«На кровати вместе с тобой. Только вряд ли мы будем спать.…»

— А я буду спать на диване в кабинете. Он очень удобный, — предупреждая любые ее возражения и свои желания, которые ошпаривают нутро кипятком....

Глава 25

Аслан

Поднимается за мной, но я кожей чувствую её смущение. Мне заходит. Заходит настолько, что я хочу окончательно ее смутить. Позволить себе реализовать все свои фантазии. Чтобы краснела и сладко стонала….

— Проходи, — стряхнув пелену желания, открываю перед ней дверь. — Не разувайся, — предупреждаю, но Есения не слушается. Стаскивает кеды, на которых до сих пор нацеплены бахилы. Их тоже снимает, осматривается в поисках мусорного ведра, не видит и засовывает их в боковой карман сумки.

Как только за нами закрылась дверь, она стала нервничать сильнее. Я могу это остановить, нужно только обнять и успокоить, но не доверяю себе. Она уязвима, а мой контроль давно сыплется.

— Можно в душ? — спрашивая, обводит взглядом гостиную, в которой я иногда работаю и сплю. Указав на дверь, приваливаюсь плечом к стене. Наблюдаю, как она медленно проходит гостиную. Поедая каждый изгиб взглядом, замечаю грязные подошвы ног. Перевожу взгляд на белые выстиранные кеды. Прихожу к единственно верному выводу — она убегала босиком. Вопрос: откуда Есения убегала? От кого?

— Чистые полотенца возьмешь в шкафу, — услышав мой голос, резко оборачивается.

Да, я сейчас пздц какой злой. Ты не расскажешь, что случилось, а меня разрывает, оттого что отсутствие информации связывает мне руки. Отшлепать бы тебя, что часы оставила в шкафчике!

— Гель, шампунь на полке в душевой. Думаю, разберешься. Спальня напротив. Меня не жди, ложись отдыхать, — сваливаю, пока планку не сорвало. Мне хочется на неё накричать, потребовать всё рассказать. Останавливает, что она сегодня и так натерпелась, моё давление сейчас ни к месту.

Выхожу во двор, жадно вдыхаю воздух, успокоиться не получается, раздирает изнутри. Мои инстинкты сходят с ума. Мне хочется дать ей защиту, подарить чувство безопасности, оградить от любых бед, но в то же время, наплевав на собственные запреты, хочу забрать себе девочку, присвоить, залюбить. Сколько бы разум ни твердил, что у меня племянники старше её, в моём мозгу ничего не меняется. Я хочу её до безумия, до темных вспышек перед глазами. Становится невозможно бороться с собой, слишком глубоко зацепила.

Подойдя к КПП, взял у парней сигарету, прикурил. Первая затяжка оцарапала горло, вкус никотина осел на языке. Выдыхая сизый