Малина для мага, или Сорванная любовь - Ольга Ярошинская

— Не хочу! — бросила я. — Потому что я тебя терпеть не могу! И никогда не смогу забыть то, как ты поступил со мной пять лет назад.

— Вот, — Эйдан щелкнул пальцами. — Давай-ка об этом подробнее. У нас явное расхождение видения ситуации.

— Тебе память отшибло? — поинтересовалась я. — В скверне головой приложился?

— Чем я там только не приложился, — ответил сол Гир. — Но по моей версии событий тебе не в чем меня упрекнуть.

— О да, — покивала я. — Ты поступил, как и положено. Все по чести. Переспал со служанкой, расплатился, да всучил оскорбительное письмецо.

Эйдан смотрел на меня в упор, но я не могла понять выражение его глаз, потемневших едва ли не до черноты.

— Ты сохранила письмо? — ровным тоном спросил он.

— Конечно! — с сарказмом заверила я. — Конечно же сохранила! Чтобы перечитывать на ночь эти волшебные строки!

— То есть нет?

— Ты издеваешься надо мной или что? — сорвалась я. — Впрочем, я отлично помню содержание этой твоей любовной записочки. Сперва благодарность за лояльность к хозяину и старательное удовлетворение его нужд. Следом — надежда на то, что последствий не будет. Затем — рекомендация обратиться к лекарю как можно скорее, если таковые все же проявятся. Ну и в завершение напоминание о том, что магический дар, если он вдруг во мне вспыхнет, требует отплаты.

Тут я слегка подрастеряла пыл — за дар я так и не заплатила. Но Эйдан молчал и даже не думал меня попрекать.

— Я просила маму отнести вам десять золотых, как по закону, — буркнула я. — Стипендию ей отправляла. Но она сказала, что я уже расплатилась. Девственность тоже считается.

Сол Гир все молчал, и только желваки на его челюсти так и играли.

— Как ты мог, Эйдан? — спросила я, и злые слезы все же обожгли мои щеки. — Я ведь в самом деле влюбилась. Ты хоть представляешь, что я чувствовала, когда проснулась утром одна, когда твоя мать всучила мне то письмо и деньги? Я не стала их брать, конечно, но ты меня как дерьмом измазал. Отымел как продажную девку, дал монетки на лекаря, если вдруг залечу, и выставил прочь. Причем даже не сам. Не захотел объясняться. А теперь ты предлагаешь жить долго и счастливо?

Эйдан все смотрел на меня, не мигая, и я мысленно обозвала себя идиоткой. Устроила тут душевный стриптиз. Как будто ему не плевать. Но я хотя бы выговорилась.

Вытерев щеки, я отошла к окну. В небе уже мерцали звезды, дымка тумана текла молочной рекой, огибая пороги кустов и деревьев.

— Ладно, я все понимаю, — устало вздохнула я. — Сама виновата: уши развесила. Ты — корневой маг, а я — наивная дура.

— Я самовлюбленный эгоист, — подхватил Эйдан, и его голос прозвучал хрипло, как будто слова приходилось выталкивать силой. — И болван. Не отрицаю. Но, Малинка, я никогда не был жадным! Ты правда думаешь, я бы оценил ту ночь в два золотых?!

Я даже дар речи потеряла на миг.

— И это все, что ты можешь ответить? — воскликнула я. — Что ночь со мной стоит дороже? Интересно знать, во сколько же ты меня оценил! В три золотых? В десять? А твоя мать, значит, решила расплатиться с прислугой по обычным расценкам. Ты твердолобый как пень, Эйдан сол Гир! И эмпатии в тебе примерно столько же! Забирай свои монеты и проваливай хоть в скверну, хоть под куст! Не знаю, как боги могли ошибиться, не верю, что они обрекли меня на истинный союз с таким непроходимым тупицей!

Я бы наговорила еще больше, но сол Гир, встав с кровати, шагнул ко мне, и злые слова так и застряли поперек горла. Потому что на Эйдана было страшно смотреть: глаза черные как провалы, магия пылает в теле, просвечиваясь даже через мундир и вытягиваясь на шею багряными щупальцами.

— Я. Ходил. Делать. Ключ, — раздельно произнес он. — Утром.

— Ключ? — растерянно повторила я и накрыла ладонью ключик, который он утром повесил мне на шею.

Эйдан медленно кивнул.

— А ты в это время ушла, — сказал он. — Попросила расчет. Получила все, что хотела.

Я во все глаза смотрела на Эйдана. Он не врал сейчас, точно. Невозможно врать, когда тебя трясет от эмоций. От него так разило силой, что я будто стояла рядом с шаровой молнией! По рукам побежали мурашки, тонкие волоски встали дыбом.

— Ты не захотела ждать меня из дозора — так мне сказали, — произнес он. — Пять лет — долгий срок. А у тебя есть и другие… возможности.

— И ты поверил? — прошептала я. — Как ты мог поверить, Эйдан?! Я ведь тоже думала, вдруг ошибка. Вдруг это все навет. Ждала… А ты не пришел!

— Я пришел, — возразил он. — Твоя сестра сказала — поздно… Я ведь соврал тебе, Малинка. Ты стала новой хозяйкой вовсе не потому, что переспала со мной в доме последней. Я тебя выбрал. Пять лет назад.

Где-то вдруг громыхнуло, и дом, молчавший до этого, заскрипел. Застонал громко, протяжно, как страдающий от тяжкой боли человек, и Эйдан, опомнившись, бросился прочь.

Я видела в окно, как он выскочил из дома, отвел в сторону тучу, собравшуюся над башней. Скинул парадный мундир, стеснявший движения, и магия вспыхнула, перетекая густыми багровыми лентами в его теле и сосредотачиваясь в ладонях. Эйдан взмахнул руками, отгоняя стихию дальше и дальше, а потом обернулся и нашел меня взглядом. И стихло все, кроме сердца, что стучало гулко и сильно, будто кто-то бил меня кулаком в грудь.

А Эйдан сорвался с места и побежал куда-то к городу.

Старый мир развалился, и на руинах быстро вырастало нечто совершенно иное. Словно кто-то развернул бумажную жабу, страшную и кривую, старательно разгладил ладонью лист и теперь складывал красивую птичку.

Эйдан не бросил меня пять лет назад. Когда я проснулась, его не было, потому что он пошел делать ключ. Мэр на приеме обратил внимание на нехитрое украшение и одобрительно обмолвился про