Шутки крови - Дарья Катина

— Тоже нет? — театрально вздохнула Настя. — Может у тебя есть другие таланты, о которых никто не знает? Так ты расскажи нам, не стесняйся, — Мальчишка застыл, как изваяние и казалось, даже не дышал.

— То есть, лично ты ничего особенного из себя, не представляешь, — подытожила она и вдруг жестко добавила, — Значит в этом классе пока ты ноль без палочки. Ты даже меньше ноля, потому что позволил себе оскорбить девочку, что присуще только трусам и подлецам. Мальчишки вдруг всхлипнул и без разрешения сел за парту, закрыв голову руками.

— Продолжим, — после некоторой паузы сказала Настя и назвала следующую фамилию. День просвистел, как сорвавшийся с отвесной скалы булыжник, а наступивший вечер принес долгожданную прохладу и жуткую усталость. Как хорошо, что завтра воскресенье! Настя стянула с себя официальную одежду и с удовольствием растянулась на кровати в ожидании привычного расслабления, но оно никак не приходило. Стоило ей закрыть глаза, как перед ней тут же возникала клыкастая волчья морда и летающая вокруг неё разноцветная бабочка. А потом …. Клац!

В отличии от Насти, отец Анюты, Александр Власов, или просто Санька, волков не боялся. Он вообще, кроме похмелья, ничего не боялся, и поэтому в данный момент совершенно спокойно сидел на верхушке двенадцатиметрового столба, пытаясь здоровенным топором раздолбить изолятор. Ему было очень неудобно: когти соскальзывали, руки устали и начали неметь, а долбанные мухи с комарами лезли в глаза и рот. Снизу процессом руководил его закадычный друган — Федька.

— Да не трогай ты колпаки, дятел. Попробуй перерубить провод, — орал он, задрав голову.

— Сам ты дятел, — беззлобно огрызнулся Санька, готовясь к решающему рывку.

Процесс назывался: «Сбор металлолома» и был очень популярен среди местного безработного населения.

— Давай, не ссы, я так тысячу раз делал!!! — бодрил подельника Федька.

— А вдруг он под напругой? — оттягивал решающий момент Александр.

— Сам ты под напругой. Смотри, столбы идут в никуда. В чисто поле. Ты видел там электростанцию?

Санька покрутил головой, но ничего нового и интересного не увидел. Линия пересекала несколько заброшенных полей и исчезала за дальним леском. Откуда она шла, тоже видно не было, но совершенно точно, что к деревне она не приближалась — родные крыши торчали совершенно с другой стороны. Столбы были старые, высохшие и какие-то обреченные.

— А чего их до нас никто не срезал? — не унимался верхолаз.

— Да потому что это наши столбы!!! Мы их первые нашли. Ты будешь рубить или нет? — уже не на шутку разозлился Федька.

— А-А-А иди оно всё конём!!! — заорал Санька, и со всей дури, шарахнул по ближайшему изолятору.

Затекшее тело нелепо выгнулось, он неуклюже взмахнул руками и, пытаясь поймать равновесие, ухватился за ближайший провод. На мгновение оба металлиста застыли, но ничего не произошло.

— Да пошло оно всё, в натуре, — разлепил Санька внезапно засохшие губы, но продолжить не успел: опорная нога выскользнула из раздолбанного монтажного когтя. Его начало разворачивать вокруг сухого деревянного столба и в этот момент с оглушительным хлопком блеснула ярко-белая вспышка.

— Ёшкина жизнь, мать твою!!! Саняяааа!!! — во весь голос заорал Федька, наблюдая как внезапно обмякшее тело, кувыркнувшись в воздухе, грохнулось на сухую мягкую землю бывшего картофельного поля. Он осторожно подошел к неестественно лежащему другу, и увидев дымящийся воротник рубашки, вдруг резко развернулся, и отчаянно вопя, побежал в сторону деревни.

Для Саньки же эти несколько мгновений длились намного дольше. Короткий, но мощный электрический разряд вызвал у него одновременный паралич сердца, дыхания и мозга, мгновенно переведя организм в состояние мнимой смерти, с почти полным отсутствием признаков жизни. В данный промежуток времени жизнь полностью не угасает, поскольку живые ткани отмирают не сразу и не сразу прекращается функционирование внутренних органов. Эти обстоятельства дали шанс на спасение. Первую помощь, под названием: «комплекс противошоковых мероприятий», успешно заменил резкий удар тела о мягкую землю. Санька судорожно вздохнул и открыл глаза. Небо сияло и искрилось, переливаясь всеми цветами радуги, напоминая какой-то непрозрачный разноцветный купол. Он с испуга зажмурился и вдруг явственно вспомнил, что только что, довольно таки долго, разговаривал со своей покойной супругой. Они сидели на скамейке, внутри какого-то заброшенного вокзала. Людмила не ругалась на него, как обычно, а спокойно и подробно расспрашивала об их дочери Аннушке. Санька что-то мямлил в ответ, кивал головой и икал. Вдруг подошла необычная, розовая электричка, облепленная как новогодняя ёлка мигающими разноцветными лампочками, и противно прогудела два раза. Супруга молча встала, и быстро пошла в сторону открывающихся с противным шипением дверей. Санька засеменил следом, пытаясь не опоздать, и уже взялся за поручень, когда Людмила вдруг развернулась и сильно толкнула его в грудь обеими руками:

— Сначала сделай то, что должен.

— А чего делать то? — попытался выяснить Санька, но, не удержав равновесие, начал падать спиной на асфальт, который вдруг провалился, пропуская его в пустоту.

— Придет время, поймешь, — услышал он вдогонку и вдруг ощутил под собой горячую, бугристую землю, давно не паханого колхозного поля.

— Ну и дела! Я что, помер, в натуре? — то ли прошептал, то ли подумал Санька, но глаза на всякий случай открывать не стал. Лежать было неудобно, но пошевелиться он тоже боялся, продолжая изображать мертвеца. Сколько прошло времени, даже примерно, оставалось глубокой тайной, как и то, что же всё-таки с ним произошло — память упорно отказывалась делиться информацией. Вскоре послышались взволнованные голоса. Не меняя позы, Лёха вновь приоткрыл глаза:

— Ни фига, меня долбануло! — пронеслось в гудящей голове. Мир изменился до неузнаваемости. От каждого растения, куда-то вверх, уходила еле заметная, дрожащая зеленая ниточка, исчезая на высоте нескольких метров. Санька скосил взгляд в сторону деревни, и заметил, что воздух на селением более густой и плотный, и тоже состоит из множества, почти прозрачных паутинок, только других цветов и оттенков. Издалека было трудно разобрать. Единственно, что было отчетливо видно, это переливающийся, вполне осязаемый луч, поднимающийся из центра села прямо в небо. Церковь — безошибочно понял Санька. Он попытался сосредоточиться на ощущениях, но ему помешала приближающаяся тревожно галдящая компания, заставляя вновь зажмуриться.

— Мы тут скворечник, ага, хотели повесить, — самозабвенно врал Федька, постоянно икая и сплевывая на землю, — А потом молния как даст!

— Да замолкни ты уже, скворечник! — рявкнула на него местная фельдшерица Семеновна, пытаясь прощупать у Саньки пульс, — Ага, живой, подлюка.

А Лёха уже окончательно пришел в себя, но в разговор вступить не торопился. Он с изумлением сквозь слегка приподнятые ресницы разглядывал совершенно незнакомый ему, но