Шутки крови - Дарья Катина

— Я слушаю, говорите.

— Это Павел? — спросил спокойный незнакомый голос.

— Да, — ответил слегка озадаченный парень. Этот номер его трубки знали единицы.

— Мне Леха твой телефончик дал. Это Серега Маковецкий. Он мне в двух словах поведал о ваших проблемах. Можешь полностью на меня рассчитывать…

В это самое время Настя любовалась сияющими, зелеными глазами счастливой Анютки, примеряющей обновки, и рассказывала придуманную ими с Павлом историю Царице:

— Короче, потратилась я только на колготки, бантики и рюкзачок, — завершила она рассказ, протягивая женщине обратно практически все деньги.

— Нет, нет, я так не могу. Они же потратились, вот и заплати им.

— Так я же говорю, пыталась. Они это ещё ранней весной покупали, почти за бесценок. Ну кому нужна весной эта форма? А дочка вымахала за лето на три размера. Не выбрасывать же. Да и не помнят они, сколько потратили. Вы лучше им картошечки деревенской, когда выкопайте, отправьте немножко, ну варенья пару банок. Они просто счастливы будут, в городе нынче туго с продуктами.

— А можно? — с надеждой, что выход найден, спросила Царица.

— Ну конечно можно. Даже нужно, — поторопилась закрепит успех девушка.

— Ох, Настюша, даже и не знаю, как тебя благодарить!

— Меня то, за что? — засмеялась она, — Свозили бесплатно, да и свои дела я по решала заодно. Так что все по пути.

По залу, заваленному старыми и новыми вещами, раскинув в сторону руки, без всякой музыки, вальсировала самая счастливая в мире, совсем ещё юная девушка, радуя глаз улыбающихся на это взрослых… Много ли надо для счастья? Кто ответит на этот вопрос?

Глава 16. Нелюди…

Надежду Еремееву било в истерике. Причем это была не наигранная, показушная истерика, а самая что ни на есть натуральная, говоря её языком — взаправдешная.

— Это что?!!! — махала она в воздухе помятым листком бумаги.

Её истеричные визги, отражаясь от полированных поверхностей испанской мебели, носились по кругу, напрочь оглушая развалившегося в кресле Юрия Альфредовича Ковальчука, их семейного адвоката.

— Ты что мне обещал? — новая порция децибел ударила его по ушам, — Где, блядь, твоя больничка? Где, блядь, свидания? Где, блядь, хорошие условия? Мальчика там загнали под кровать!

Тот сидел, морщился и клял себя за то, что не удосужился прочитать переданное через него письмо от этого наркоманского задрота.

— Короче! — резко успокоившись тихо проговорила женщина, — Мне похеру, что ты будешь делать, но если в течении недели я не увижу реальных изменений ситуации… Ты меня знаешь, у меня принципов нет. Ты пожалеешь, что связался со мной, я тебя лишу всего, я уничтожу всю твою родову до десятого колена, я …

— Да заткнись ты уже! — внезапно заорал мужчина, — Уже все делается, кто знал, что он у тебя такой чмошник?

— Он просто домашненький, — завыла в голос женщина, — Ему там страшно, плохо, его обижают… — и вдруг опять заорала на все легкие, переходя на визг, — Вытащи его оттуда!!!

— От твоего визга ничего не изменится, если хочешь результата, давай кое-что обсудим. У меня есть план.

— Давай, но сначала ты его должен защитить. И следующее от него письмо должно меня порадовать. А пока никаких денег.

— Хорошо, но я хотел поговорить не о деньгах.

— А о чем? — искренне поразилась женщина.

— Я тебе уже сказал, для его защиты уже все делается. Отвечаю. Я правда, ничего не знал.

— Ну хорошо, какой у тебя план?

— Нужно вернуть дело в суд.

— А это возможно?

— Да, по вновь открывшимся обстоятельствам. Тогда можно будет реально разговаривать об изменении меры пресечения.

— И что это за обстоятельства такие? Откуда они возьмутся?

— Надо, чтобы девка, ну потерпевшая, изменила показания. Вот там, я думаю, понадобятся деньги.

— Опять ты про деньги! — вновь взвизгнула женщина, — Я что, когда-то экономила эти сраные деньги? Ты вообще представляешь, сколько у меня денег? — прошипела она, наклонившись прямо над ним, — Даже мой ученый долбоящер не догадывается, сколько их у меня? Ты же, блядь, говорил, что речь не про деньги? Говори, чего тебе надо?

— С деньгами я решу, мне нужен пацан.

— В смысле пацан? Какой пацан? — её нарисованные брови удивлённо заползли на лоб.

— В смысле, твой беспризорный внук?

— Зачем тебе этот ушастый нищеброд? Усыновить хочешь?

— Ты мне будешь его давать иногда. В аренду.

Женщина зависла на некоторое время, пытаясь найти смысл в его словах, а потом её озарило:

— Так ты извращенец! Ты любишь маленьких мальчиков? — захохотала она в голос, приподнимая ладошками платье в районе своих грудей, — А я все думаю, чего ты нос воротишь?

— У всех свои недостатки, — пожал он плечами.

— Считай, что он твой, — отрезала она, — Но только после изменения меры пресечения!

— Ты что, издеваешься? — теперь уже заверещал адвокат, — А вдруг у меня вообще не получится?

— Тогда шиш тебе, а не пацан! Сама лучше попробую, каково это, ха-ха-ха. Ты давай булками шевели. Будет дело — будет тело. Все!

— Дай мне его попробовать, на пару часов всего, — не сдавался извращенец.

— Увижу прогресс, вернемся к этому разговору, а пока не зли меня лучше, а то вообще передумаю.

— Ну, денег хоть тогда дай, на дело. Мне пацанам надо на тюрьму закинуть.

Она достала запечатанную пачку сотенных купюр и кинула вымогателю.

— Все, вали отсюда, скоро муж придет. Я жду письмо от сына. Там и поговорим.

Ковальчук, матеря на чем стоит свет, несговорчивую купчиху, ещё выходя из подъезда, позвонил своему человеку из ГУИНа и попросил о встрече. Он теперь просто не мог думать ни о чем другом, его внутренний монстр уже проснулся и требовал пищи. Тот перезвонил через пару часов и пообещал в течении нескольких дней встретиться на нейтральной территории и выслушать Ковальчука. В том, что человечек решит проблему с нужным письмом от сыночка мамочке, он не сомневался ни на секунду. Покончив с самым важным и первичным делом, он принялся за второе. Звонить женщине адвокату, которая представляла интересы потерпевшей, было бессмысленно. Та, на подсознательном уровне просто ненавидела Ковальчука, да и её профессиональный уровень, не смотря на молодость, был очень высокий. Самое слабое звено в той компании был пьющий отчим. Он хотя и не имел решающего слова, но начать с кого-то было надо, и Ковальчук остановился на нем. Доехав до своего офиса и подняв дело, он уселся разрабатывать план окучивания забулдыги-отчима. По сути, чтобы не противоречить основной доказательной базе, в показаниях нужно было изменить самую малость. Надо, чтобы потерпевшая вспомнила всего одну подробность, что в подвал она зашла с Еремеевым младшим