Нити судьбы - Лекси Эсме

— Сними платье.

Он рычит это, низко и властно, так, что меня пробирает до дрожи. Его голос — не просьба. Не приглашение. Это приказ. Голодный, опасный, от которого у меня подкатывает сладкий страх и тёмное возбуждение.

В следующую же секунду я шагаю назад и сбрасываю платье на пол. Чёрное кружево на моём теле казалось почти смешным — таким хрупким по сравнению с тем, как он смотрел на меня.

Голодно.

Так, будто я — не женщина, а запретная добыча, которую он наконец-то догнал.

Едва я успела вдохнуть, как он оказался на мне — стремительный, горячий, словно единый порыв. Мягкость постели ударила в спину, и тут же его руки сорвали с меня последний слой ткани. Его рот накрыл мою грудь, жадный, горячий, не знающий нежности. Я выгнулась, не в силах сдержать стон — от голода в его движениях, от того, насколько отчаянно он меня хотел.

Это было слишком. Слишком хорошо. Слишком необъяснимо правильно.

Он скользнул ниже, по моему животу, оставляя на коже следы горячего дыхания. Я протянула к нему руку, запуская пальцы в его волосы — и замерла.

Септис схватил мои запястья одной рукой. Его хватка была железной, не поддающейся. Он вытянул мои руки над головой, прижимая к подушкам. В его глазах блестело что-то тёмное, обещающее и опасное.

— Пожалуйста… — едва слышно сорвалось с моих губ.

Он улыбнулся так, что по коже прошёл холодный ток. Тёмная, хищная улыбка. С клыками, чуть блеснувшими в свете свечи.

Затем — лёгкое движение пальцев, и серебристые нити паутины обвились вокруг моих запястий, захватывая плотно, надёжно, почти ласково. Я дёрнула — бесполезно. Они держали меня крепко… слишком крепко.

— Мне нравится, когда ты связана, Рианна.

Его голос был низким, густым, пропитанным голодом.

Я зажмурилась, тело уже не слушалось, реагируя только на его голос, его тепло, его власть.

Септис навис надо мной, его тело излучало жар, от которого у меня кружилась голова. Он скользил губами по моей коже медленно, почти пытливо, как хищник, который смакует вкус жертвы ещё до укуса.

Когда он остановился у тонкой полоски ткани на бёдрах, я снова дёрнулась в путы, отчаянно, беспомощно.

— Я хочу тебя… — выдохнула я, почти сорвавшись.

Он тихо рассмеялся — низко, опасно, будто ему нравилось слышать мою мольбу.

— Я знаю.

Его ладонь легла на мои бёдра, горячая, уверенная.

— Я чувствую каждую твою дрожь.

Он раздвинул мои ноги шире — не спрашивая, просто беря то, что считал своим по праву. Его пальцы скользнули по коже моих бёдер, медленно, томительно, заставляя каждую клетку тела дрожать.

Я была раскрыта. Уязвима.

И всё моё тело хотело только его.

Септис поднял голову, проводя взглядом по моему телу, связанному, растянутому перед ним.

— Откройся шире, Амата.

Находясь на грани, я расставляю ноги шире, как он попросил. Холодный воздух прошелся по моей разгоряченной киске. Он еще не коснулся меня, вместо этого руки Септиса скользнули под колени, открывая меня еще шире. Одна его рука скользнула вниз, еле-еле дотрагиваясь до возбужденной части меня.

— Пожалуйста…

Слова вырываются у меня на едином, разорванном вдохе — отчаянно, хрипло, будто я больше не владею собственным голосом. Мой позвоночник выгибается, запястья дёргаются в путах, но я всё равно остаюсь беспомощной — связанной, раскрытой, разорванной на желание.

Мне нужен он.

Не позже.

Не «когда-нибудь».

Сейчас.

Ощущение пустоты внутри сводит с ума — я чувствую его тело рядом, его дыхание, его жар, его тень нависает надо мной… но он всё ещё не там, где я хочу его больше всего.

Я зову его по имени — хрипло, почти всхлипывая, так, будто само имя должно заставить его сорваться.

Но из горла выходит только жалкий, дрожащий звук.

— Скоро, Амата…

Его шёпот проходит по моей коже, как жаркое прикосновение.

Медленное.

Насмешливо-ласковое.

И страшно уверенное.

Мои ноги начинают дрожать от желания, как и все тело. В потребности быть с ним еще ближе. Медленно и уверено он проводит пальцами по моим мокрым складкам. Я чувствую разряды возбуждения, когда он проходит по чувствительному бугорку и двигается плавно. Делает круговые движения, надавливает где нужно, заставляя меня вновь стонать под ним. Пока я не теряюсь в этих ощущениях и стону его имя.

— Пожалуйста....я не могу больше...

Резко, без остальных прелюдий, Септис полностью проникает в меня своим членом. До самого основания. От наслаждения у меня выгибается спина, а глаза Септиса закатываются от удовольствия. Я всхлипываю от его массивного и горячего члена, когда он начинает двигаться. Я не было готова к таким интенсивным эмоциям и наслаждению поэтому после нескольких толчком я кончила. Но он продолжал вбиваться и вбиваться в мою мокрую киску. Было настолько хорошо, что это ощущалось почти как боль. Мои выкрики заглушались его страстным поцелуем. Я не могла контролировать ни мое тело, ни мои стоны. Я чувствовала себя настолько наполненной. Словно в раю.

— Ммх… ты сводишь меня с ума, — вырывается у него сквозь стиснутые зубы.

В его голосе — хрип, голод, еле сдерживаемая ярость желания. Сейчас он начал двигается медленно, мучительно медленно — будто пытается растянуть этот момент настолько, насколько позволит его собственное самообладание.

Каждое движение отдаётся во мне тягучей волной тепла, заставляет тело дрожать, изгибаться, цепляться за ощущения, которые накрывают один за другим, не давая ни секунды передышки.

Он наклоняется, его губы скользят по моей шее, тёплые, требовательные. Его язык проходит по тому самому месту — по следу вчерашнего укуса — и по коже пробегает огненная дрожь. Слишком горячо. Слишком интенсивно. Слишком сладко.

Я не могу удержаться — моё тело само тянется к нему, жадно, отчаянно, будто боюсь, что он исчезнет, если отпущу хоть на мгновение.

Его дыхание касается моей кожи, горячее, глубокое, наполняющее комнату тяжёлым, необузданным голодом.

— Скажи мне… тебе приятно, Амата?»

Его голос низкий, хриплый, чуть вибрирующий.

Он задаёт вопрос, но я чувствую — он уже знает ответ.

Он слышит моё дыхание, видит дрожь, чувствует, как я буквально таю под ним.

Септис двигает нас медленно, будто направляя наши тела так, чтобы они скользили друг в друга как единое существо — две половины, которые становятся целыми только тогда, когда снова соединяются.

Почти невозможно поверить, насколько легко мы подходим друг другу, насколько естественно наши движения снова сливаются в один ритм, будто мы всегда должны были быть именно так — вместе.

— Да-а… — шепчу я, чувствуя, как глаза сами