Ведьма, мы-же-на-ты! - Надежда Николаевна Мамаева

Мои зудящие от нетерпения кончики пальцев, взлохмаченная шевелюра, полы халата, которые решили разойтись в самый неподходящий момент, показав кружево батиста ночной сорочки.

И одно на двоих ощущение готовой вот-вот начаться грозы…

И она случилась. С пьянящим кисловато-колющим вкусом, словно кончиком языка дотронулась до магического разряда. С кровью, что стучала в висках. С мужскими губами, которые ловили мои вдохи.

Этот поцелуй был совсем иным, не похожим на тот, в храме. Тогда Ран пытался меня подавить, а сейчас будто пробовал, познавал. А я – его.

Запрокинула голову. Ногти сами собой вонзились в сильные плечи пепельного, и я тут же ощутила, как его ладонь скользнула ниже, потянула за пояс халата. А узел на том возьми и развяжись.

А после капитулировал и сам халат, упав на пол. И началось форменное безумие. Хаотичное. Стремительное. Когда непонятно, где мои руки, а где пепельного. Шумное дыхание в унисон и… моя сила, которая разошлась, потянулась вовне… И я почувствовала, как она готова выйти за контуры тела, чтобы, окутав нас обоих, укрыть от самой ночи.

Словно моя тьма… признала Рангера! И мало того, решила довериться ему! А это значило, что сегодняшняя ночь может принести мне подарок… Спустя девять месяцев. Желанный для каждой ведьмы и… Эта мысль-то и отрезвила.

Я замерла на месте. А пепельный, почувствовав это, остановился и…

– Так что ты хотел проверить? – выдохнула я, пытаясь запоздалым вопросом дать себе передышку.

– Уже проверил, – отозвался Ран, смотря на меня хмельным взглядом. – И это было не наваждение…

«Как же, не наваждение! Да нас сейчас так накрыло…» – едва было не выпалила я, но пепельный меня опередил, добавив:

– Вкус твоих губ в храме.

Его голос, рваный, хриплый, обволакивал, будоражил, так что моя взбунтовавшаяся ведьмина суть требовала продолжения. Но разум на этот раз взял верх.

Я сглотнула, поправила съехавшие бретели ночной сорочки. Взгляд скользнул на Рана, на котором из одежды остались одни штаны. Когда он успел избавиться от рубашки? Память услужливо подсказала, что это произошло не без моего активного участия. И колет, и пряжку на поясе – тоже я…

Упс!

– И как далеко ты был готов зайти во время этой проверки? – прошипела я взбешенной гадюкой.

Я тут ему почти все, а этот гад… решил воспользоваться этим всем!

– Настолько, что, как честный человек, после всего готов был бы жениться, – отозвался Ран тоном человека, готового взять на себя не только ответственность, но и всю ведьму целиком.

Но я была уже на взводе, как арбалет. И самый быстрый способ разрядки в этом случае для темной – кого-нибудь прикончить. Хотя бы чью-то психику.

– Чтобы жениться, тебе нужно сначала развестись! – рявкнула и притопнула ногой.

Босая пятка после удара о половицу заныла. И гнева в моем взгляде добавилось.

– Я не то имел в виду… – выдохнул пепельный, а потом решил поступить как всякий мудрый мужчина во время семейной ссоры. Особенно когда он прав. Извиниться. – Прости меня.

Ну не гад ли! Взял – и одной фразой испортил такой замечательный скандал, который вот-вот намечался. Я набрала воздуха в грудь, чтобы ответить на это коварство, как ровно в этот момент комнату озарило неяркое сияние.

Глава 10

Засветилась телепортационная шкатулка для писем, сообщая, что пришло послание от отца. Неужели он разделался со своими врагами и можно разорвать брачные клятвы?

От этой мысли сердце отчего-то пропустило удар. Я дернулась было к шкатулке, но тут же остановилась.

Это не укрылось от Рангера.

– Не знал, что у тебя есть почтовый артефакт. Редкая вещица… – произнес Рангер, и в мужском тоне мне послышалось подозрение. – И послание, похоже, долгожданное.

Это что сейчас мне почудилось – ревность? Да нет, быть такого не может! Это все разыгравшееся воображение. Следующие слова пепельного лишь убедили в том, что мне все показалось:

– Тогда я тут лишний. Оставлю тебя с письмом…

Сказав это, он наклонился, подхватил с пола рубашку и вышел…

А я осталась, не торопясь подойти к шкатулке и прислушиваясь к шагам в коридоре и… тому, как паладин матюгнулся, запнувшись во тьме обо что-то.

А после поступь стала куда громче, решительнее и… в сторону моей комнаты!

Еще недавно тихо затворенная дверь ударила о стену, а я лицезрела супруга с мужским сапогом в руках. Знакомым таким сапогом гренадерского размера. Похоже, Маук, помогая постояльцу подняться, обронила его обувь в коридоре и не заметила. Или поставила у порога номера, когда открывала замок и заводила гостя, а потом так и не занесла… В любом случае сейчас я лицезрела внушительную подметку – одна штука, а в дополнение к ней – взбешенного супруга.

– Как это понимать? – выдохнул Ран.

А я стояла, не в силах ответить. Потому что вся моя воля ушла на то, чтобы удержать на лице серьезное выражение. Но уголки губ так и норовили приподняться. А все потому, что теперь сомнений не было: таким тоном говорит ревность! Значит, ничего мне не показалось.

Вот только что с этим новообретенным знанием делать, как и с самим пепельным, который сейчас напоминал грозовую тучу, я понятия не имела.

Меж тем муженек, видя, что я не спешу с ответом, сквозь стиснутые зубы прорычал:

– Здесь живет твой любовник? Ты завела его при мне, твоем муже?

– Ну, во-первых, не любовник, а постоялец, – взяв себя в руки, наконец отозвалась я. – Во-вторых, не завела, а он сам завелся, вернее, пришел сегодня. И в-третьих, еще недавно ты даже не подозревал о моем существовании.

– Но ты-то знала, что замужем! – с убийственной, поистине мужской логикой отозвался супруг.

– Вообще-то, я думала, что вдова, – возразила на это заявление пепельного. – А насчет сапога… Верни его, пожалуйста, обратно под дверь, а то постояльцу завтра не в чем будет хромать.

Рангер шумно выдохнул, сжал челюсти так, что заходили желваки, а голенище сапога – дубленое, между прочим – смялось в его ладони, точно было из бумаги.

– Изи, как же сложно с тобой! – только и выдохнул супруг и хлопнул дверью.

По коридору вновь раздались шаги, на этот раз громкие, решительные. Потом что-то ударило о доски. С таким звуком обычно бросают на пол тяжелую ненужную вещь. А после заскрипели ступени.

Теперь Рангер точно ушел. Из моей комнаты, но из мыслей…

Я же приблизилась к окну и взглянула на небо. Оно, как бескрайнее полотно, расстилалось над землей, усыпанное мерцающими алмазами. Глубокая тьма окутала мир безмолвием, спокойствием