Прикасаясь к сердцу - Ирина Ингрин

– Я не понимаю, ты чего добиваешься? – его ноги под столом, в начищенных до блеска ботинках, нервно стучали по полу. – Я уже все наперед рассчитал, а ты решил сломать все мои планы? Может, ты теперь пойдешь на простую работу, грузчиком или водителем? Или еще какой-нибудь бесполезной фигней будешь всю жизнь заниматься? Что ж, могу тебе это устроить. Мне все эти проблемы ни к чему! Можешь забыть и о карьере, и о своей пресловутой «мечте»!

От каждого нового слова Женя всей спиной вздрагивал, как от удара, и Света в испуге закрыла ладонями рот. Она пыталась понять, что здесь происходит, кто этот недовольный человек и что его так разозлило. Тут заговорил Женя. Он был холоден и равнодушен. Снова этот холод, от которого невозможно укрыться, и Света устало закрыла глаза.

– Перестань, пап, ты ничего не понял, – и в его голосе неожиданно появилась усмешка. – Это же просто выступление, образ, постановка. Уж кому, как не тебе в этом разбираться. То, что тебе звонила директор лагеря – всего лишь попытка вжиться в роль, да и просто валяние дурака. Сам бы пожил хоть денек в этом скучном лагере, тут и не на такое пойдешь от безделья. Самое важное для меня – конечно карьера. А эта Света мне просто никто. Очередное развлечение.

Он сказал это так уверенно, что Света покачнулась. Слезы потекли вновь, беззвучно, они затекали в рот, капали на нарядное, надетое специально для выступления, платье. Вадим так же пристально смотрел на девушку, хмурился еще сильнее, но был неподвижен. Он пытался подыгрывать Жене, главное, чтобы его отец, крупный музыкальный продюсер, поверил, что юноша одинок и свободен, что ничто не отвлекает его от карьеры. Вадим знал, как тяжело даются другу эти лживые слова, видел, как Женя опускает взгляд, старательно пытаясь обмануть отца, спрятать в глазах надежду сберечь свое счастье и в то же время карьеру.

Дмитрий Александрович после выступления сына был в ужасном настроении. Там, где Вадим видел всего лишь раздражающую наивную тихоню, мимолетное увлечение друга, отец Жени почему-то видел угрозу. Конечно, возможно все дело было в большем жизненном опыте, ведь парень даже не представлял, какая опасность может быть от какой-то девчонки. Зато Женя прекрасно понимал, чего отец боится, а потому всеми силами пытался его успокоить, неважно какими словами – главное хотя бы ненадолго усыпить его бдительность.

Это Вадим понял. Поэтому он не стал идти за Светой, когда она вдруг развернулась и побежала обратно в сторону лагеря – сейчас было, по его мнению, важнее сидеть и поддакивать Жене. А какая-то часть его даже считала, что это правильно – пусть эта девчонка хоть ненадолго поймет, что лишь мешает своими чувствами его другу. И не все в мире Жени вертится вокруг нее – есть дела и важнее.

Вадим ведь и не подозревал, что Света так запросто может поверить в слова Жени, во лжи увидеть правду, а правду, хрупкую, несмело сказанную в тишине наедине – приравнять к игре и притворству. Он не знал, что в один день Света вдруг потеряла всех близких людей. И теперь она бежала от боли. И была готова бежать как угодно долго и далеко.

Вадим сидел в беседке, в то время как она, в спешке, в пустой палате, собирала вещи, давясь слезами, звонила маме, чтобы вместе зайти попрощаться к вожатой и проставить необходимые подписи в документах. Он не знал, что Виктор Андреевич, расстроенный после звонка дочери не ему, сразу же уехал из лагеря, а Света с матерью, через полчаса дойдя до трассы, сели на следующую в противоположном направлении маршрутку. Через пару часов в маленьком незнакомом городишке, на вокзале, они пересели на другой автобус, и ехали еще около пяти часов – их след окончательно затерялся. Всю поездку, да и в ближайшие несколько дней Света молчала – но этого Вадим уже точно не узнал бы никогда.

Он узнал об ее отъезде лишь вечером, когда уже даже самые задержавшиеся родители разъехались, и Женя, обеспокоенный отсутствием Светы, пустился на ее поиски. Он пошел в ее палату, увидел пустую тумбочку и кровать, не подав вида перед подругами Светы, зашел в вожатскую, где узнал, что девочка, вся заплаканная, ни с кем из отряда не попрощавшись, уехала еще до обеда.

После этого неожиданного поступка Светы Женя сильно замкнулся. Он долго звонил и писал ей, но перестал, когда понял, что связь с ней утеряна. По его нерадостному виду все предположили, что парочка рассталась – с лагерными романами в реальной жизни это случалось довольно часто. Вначале ему было стыдно перед другими – ведь Света своим скорым отъездом показала всем, что отношения с Женей для нее ничего не значили. Когда молчание от глупых расспросов не помогало, он пытался отшучиваться – но попытки эти были такими жалкими, что вызывали лишь усмешку у тех, кто изначально недолюбливал эту парочку. Многие конечно жалели парня, девчонки продолжали с любопытством поглядывать на него – безрезультатно.

Женя практически перестал есть, в компании почти всегда молчал, не участвовал ни в каких лагерных мероприятиях. Под конец смены он стал совершенно равнодушен ко всему вокруг, и многие забыли и о нем, и о его со Светой недолгой истории.

В королевскую ночь они с Вадимом пробрались в кабинет секретаря и выкрали адрес Светы – это был полный безрассудства и безысходности поступок. Вернувшись с лагеря в Москву, Женя в первый же вечер уговорил друга поехать на поиски девушки. Однако сколько бы они не звонили в дверь квартиры – никто им не открыл. Участливая соседка по лестничной площадке, выйдя в магазин, обмолвилась, что владельцы съехали, а куда – никто в доме не знает, так как они ни с кем особо не общались.

Несколько месяцев Женя пытался найти Свету в интернете, но результатов так и не добился. Он перестал писать стихи, петь, но, не создавая что-либо, он разрушал сам себя. И в один день Вадим не выдержал и сознался вконец сломленному другу, что видел Свету тогда, около беседки, в лагере.

– Возможно, она услышала твой разговор с отцом, потому что убежала заплаканная, – в голосе Вадима было раскаяние. – Может, поэтому мы и не можем ее найти – она сама этого не хочет…

Женя не сразу понял, о чем говорит друг, но потом в памяти начали всплывать те фразы, которыми он пытался