Контракт на соблазн - Яна Шелдон

минут назад чуть ли не повисла на нем.

— Лука, ну ты идёшь? — спросила она, не скрывая, оценивающего Машу взгляда.

— Сейчас, — коротко ответил он, даже не глядя на неё.

Потом снова повернулся к Маше, быстро сделал звонок по телефону и торопливо добавил.

— Маш, такси сейчас подъедет. А я.. должен..Дай мне.. выдохнуть. Лука развернулся, явно собираясь вернуться к компании.

Маша сжала кулаки, сдерживая слёзы и злость и пошла в противоположную сторону, но не к выходу.

На сцене как раз зажёгся свет и ведущий объявил, что начинается специальная программа, и любой желающий может исполнить песню. Маша остановилась, медленно повернулась обратно к сцене, на ее губах появилась коварная улыбка. Она решила не уезжать и насладиться сценой, в толпе разглядев Маттео и его друзей улыбаясь подсела к ним за столик.

— Ну что ж, Лука, — прошептала она еле слышно, — хочешь «выдохнуть»?

Сейчас я тебе устрою.

Через несколько минут ведущий клуба, улыбаясь во все тридцать два, взял микрофон.

—Друзья…Внимание! — протянул он, и толпа замерла. — У нас сегодня особый сюрприз! Наш гость красавчик Лука Конти исполнит песню специально для вас!

Лука замер и нахмурился.

— Что за чушь? — пробормотал он.

Маттео удивленно посмотрел на сидевшую рядом Машу и хохотнув, произнес.

— Да..брат не переживет этого.

Ведущий почти силком вытащил Луку на сцену и сунул микрофон.

— И теперь… — ведущий вопросительно вскинул бровь, разглядываю свои записи на планшете. — "Nella vecchia fattoria"(«Старый фермер»).

Толпа взорвалась аплодисментами.

Лука резко повернулся к залу и острый взгляд выдернул Машу из толпы, она сидела за столиком, держа бокал, и невинно хлопала ресницами.

— Ты доигралась, — беззвучно сказал он одними губами.

— Ооо, старый добрый фермер! — не удержался ведущий, громко рассмеявшись. — Слушайте, это будет лучшее караоке вечера!

Заиграла весёлая мелодия. Лука сжал микрофон так, что побелели костяшки, но отступать было некуда. Толпа уже скандировала: «Luca! Luca! Luca!»

— И-а, и-а-о! — сдавленно выдал он первую строчку.

Маттео согнулся пополам от хохота, хлопая в ладоши. Маша едва сдерживала смех, но внутри чувствовала странное удовлетворение.

А ты хотел, чтобы я пропустила такое веселье..

Лука, скрипя зубами, пропел про коров, свиней и уточек, а каждая строчка звучала как приговор для Маши. Он то и дело бросал в её сторону убийственные взгляды, а та, будто издеваясь, подпевала припев, хлопая в такт.

К моменту, когда песня закончилась, весь клуб аплодировал стоя.

Лука быстро подошел к столу, молча схватил Машу за запястье и потянул в сторону выхода.

— Маша! Что в словах поезжай домой было тебе непонятно? Что за цирк ты снова устраиваешь? — процедил он зло сквозь зубы, когда они оказались в коридоре. — Ты хоть понимаешь…что только что выставила меня… клоуном на глазах у половины знакомых?

Маша сделала вид, что задумалась.

— Не клоуном, а фермером. Это разные вещи.

— Маша… — его голос стал опасно тихим. — Если бы мы были не в клубе, я бы…

— Что? — она прищурилась. — Разорвал «деловые» отношения? Запер? Или наказал бы меня..?

Они смотрели друг на друга несколько секунд. В глазах Луки полыхал гнев, но где-то под ним появлялась искра, от которой у Маши учащалось сердцебиение.

— Чёрт... Твою мать, Маша, — его голос внезапно сломался, сдавленный гневом и желанием. — Как же ты меня бесишь…!!

Лука набросился на её губы своим поцелуем, похожим на взрыв ярости, которая переплавлялась в жгучую страсть. Он целовал её безумно и жарко. Маша отвечала ему с тем же отчаянием, забыв, где они и о чем вообще спорили. Когда они отлипли друг от друга, дыхание у обоих сбивалось.

— Вот... вот что, — выдохнул он, всё ещё не выпуская её лицо из своих рук. — Я сейчас закончу с этим идиотским вечером, и мы едем. Вместе. Понятно?

Не дожидаясь ответа, Лука резко развернулся и направился обратно в зал, оставив её одну в полумраке коридора. Его плечи были напряжены, каждый шаг выдавал сдерживаемую ярость и решимость.

Сердце Маши бешено колотилось, губы горели.

Вместе. Понятно?

Его тон не допускал возражений, в нём звучала та самая опасная, властная нота, которая одновременно и манила, и пугала её.

Лука готов на всё. Сейчас. Но я… не готова.

Адреналин от поцелуя сменился паникой, Маша резко развернулась и побежала по коридору к выходу, на ходу доставая телефон, чтобы вызвать такси.

Нужно бежать..Бежать пока он не забрал мою волю окончательно.

Пока я сама не предложила ему себя.

16.

Лука вернулся глубокой ночью. Дверь хлопнула чуть громче, чем он хотел, ключи с глухим звуком упали на столик в прихожей и разлетелись. Он остался стоять, глядя на них, чувствуя, как в висках пульсирует кровь.

В голове шумело не от алкоголя, а от злости, Лука опустился на диван и глухо выругался.

Сколько он ни пытался успокоиться по дороге домой не выходило. Всё было только хуже.

Он ведь хотел всего лишь расслабиться: поехать в клуб, выпить пару бокалов, поговорить с людьми, послушать музыку, хотел отключить голову, перестать на один вечер думать о ней - о Маше.

Не вспоминать, как она смеётся, закатывая глаза на его шутки, и прокручивать в голове, как она выглядит по утрам, заспанная, с растрёпанными волосами, в этих дурацких шортиках и топе ил даже той страшной ночной рубашке, которые сводили его с ума сильнее, чем любое вечернее платье. Не думать, что с каждым днём он хочет её всё больше и её влияние на него становится опасным.

Стоило ей появиться там, в клубе, в этом чертовски коротком платье, которое обтягивало её так, что от одного взгляда у него пересохло во рту, как всё рухнуло. Будто удар током.

Лука видел, как на неё реагировали другие мужчины: слишком долго и жадно.

Он видел, как кто-то из них обернулся, шепнул другу что-то с усмешкой и у Луки свело челюсти так, что хрустнули зубы.

Она не имеет права так себя вести. Не должна была приезжать. Не должна выставлять себя напоказ. Устраивать представление.

Он едва сдержался, чтобы не сорваться на крик, хотел вытащить её из клуба, схватить за руку, довести до такси и отправить домой. Без скандалов, без выяснений. Он бы потом объяснил. Или не объяснил.Какая, в конце концов, разница?

Потому что я не мог ей сказать?