Контракт на соблазн - Яна Шелдон

Что мог предложить?

Маша не из тех, кто соглашается на мимолётные интрижки, а большего я дать не смогу. Не хочу.

Когда-то Лука уже обжёгся. Сильно. Так сильно, что долго собирал себя по кускам и тогда же он пообещал себе, что никогда больше не позволит себе зайти так далеко.

Еще эта выходка со сценой: Лука сперва даже не понял, что происходит, а когда понял, пришлось выкручиваться. Маша знала, что делает, знала, что это выведет его из себя.

Лука злился на неё, на себя, на весь этот проклятый клуб, и при этом не мог отвести от нее глаз. Поэтому, когда последние аккорды стихли и его «триумфальное выступление» завершилось, Лука молниеносно оказаться рядом с Машей, схватил и потянул в сторону выхода. Он не собирался скандалить: она злила его, раздражала, сводила с ума, но одновременно тянула, как магнит. Он хотел её. До боли. И их поцелуй стал тому подтверждением, он хотел увезти Машу, вырвать из этого клуба, запереть двери и… наконец-то перестать сдерживаться.

Больше никаких игр, остроумных перепалок и язвительных комментариев. Он бы привёз её домой, поднял на руки и донёс до кровати.

И там, будь что будет...

В ту минуту Лука готов был рискнуть.

Но Маша сбежала и вернувшись в коридор… он увидел пустоту..

Она действительно сбежала.Лука стиснул кулаки так, что побелели костяшки, сердце колотилось, будто он только что пробежал марафон.

Она убежала от меня, как всегда. А он… он окончательно потерял контроль. Злость кипела, но под ней бурлило что-то еще, то что он боялся назвать. Желание.

Такое сильное, что хотелось выбить дверцу ближайшего шкафа, только чтобы не думать о том, как она сейчас выглядит.

Лука вдруг понял, что не хочет ждать утра, поднявшись по лестнице он подошел к комнате Маши, толкнул дверь, но она не поддавалась. Заперто. Лука тихо постучал, ответа не последовало.Она струсила. Снова.

Потому то знала, если бы прямо сейчас вышла из своей комнаты, он бы не остановился и сказал ей всё. Что он не собирается больше делать вид, будто между ними ничего нет.

Утро выдалось тихим, слишком тихим. Маша сидела за столом, ковыряя ложкой йогурт, хотя есть совсем не хотелось.

Ночью она долго ворочалась, не в силах успокоиться после клуба. В какой-то момент, услышав тихий стук в дверь, ее сердце ухнуло в пятки. Маша знала, что это он..Лука. Несколько секунд она лежала, затаив дыхание, уставившись в темноту.

Встать, открыть? Сказать ему всё, что думаю? Или… наоборот?

Мысль о том, что может случиться, если она откроет, только сильнее пугала. Маша зажмурилась, натянула одеяло до ушей и сделала вид, что спит. Стук больше не повторился.

Сейчас, глядя на Луку, сидящего напротив, она чувствовала, как живот сводит от напряжения. Он молча пил кофе, и казалось, что его присутствие занимает всё пространство кухни. От этого взгляда, тяжёлого, холодного, у Маши снова защемило внутри.

Придётся говорить. Обязательно. Но как начать?

Дверь распахнулась, и в столовую влетел Маттео, радостный, с телефоном в руках.

—Buongiorno!— он сиял. — Вы только гляньте! Братец, ты теперь звезда интернета!

Он шлёпнул телефон на стол, повернув экран к ним. На экране красовался заголовок:

«Наследник империи Конти решил податься в фермеры»и под заголовком фото Луки, стоящего на сцене с микрофоном.

— Тут во всех красках всё расписано, — продолжал Маттео, едва сдерживая смех. — "Серьёзный бизнесмен Лука Конти развлекает публику исполнением детской песниNella vecchia fattoria. Видимо, так теперь выглядит современный итальянский фермер!"

Лука медленно поднял глаза на брата.

— Убери. Телефон.

— Да ладно тебе, — не унимался Маттео. — Папа, ты должен это увидеть!

Отец уже стоял в дверях.

— Что там опять? — нахмурился он.

Анна, услышав шум, вошла с планшетом.

— Я нашла видео, — сообщила она и включила запись.

На экране Лука в клубе, расхаживающий по сцене с микрофоном, а публика дружно подпевает «И-а, и-а-о!»

Отец закрыл лицо руками.

—Madonna mia!— простонал он. — Лука, что это за цирк? Как ты собираешься быть серьёзным бизнесменом, если ведёшь себя как клоун? Тебе жениться скоро, а ты позоришь семью на глазах у всей Флоренции!

Маша молча смотрела на свой йогурт, боясь даже вдохнуть.

— Ну, зато теперь мы знаем, что заказать на твой день рождения, папа, — хохотнул Маттео. — Лука исполнит свой коронный номер на бис.

— Маттео! — рявкнул отец.

Лука резко отодвинул стул.

— Всё, с меня хватит! — он вскочил, гулко ударив кулаком по столу, и вышел, не глядя на Машу.

Отец покачал головой и тоже ушёл, бормоча себе под нос что-то про «детский сад».

Анна осторожно села рядом с Машей.

— Эй, не принимай это на свой счёт, — тихо сказала она. — Папа просто сердится, но успокоится.

Маша слабо улыбнулась, хотя в груди всё сжималось, то ли от вины, то ли от того, что Лука даже не удостоил её взглядом.

— Вот это был завтрак, — довольно протянул Маттео. — Давненько у нас так весело не было. — Он подмигнул Маше. — Браво!

Маша только закатила глаза и вышла из столовой, пока не сорвалась.

Они столкнулись, когда Маша шла по коридору к лестнице: за спиной раздался холодный голос.

— Останься.

Она обернулась. Лука стоял, опершись о стену, руки в карманах. На лице маска спокойствия, но глаза выдавали, что внутри он кипит.

— Что? — она попыталась звучать равнодушно, но голос прозвучал тише, чем хотелось.

Лука сделал шаг к ней, потом ещё один, пока расстояние между ними не стало угрожающим.

— Ты понимаешь, что вчера устроила? — тихо спросил он. — Я теперь комичный мем на полгорода.

— Ну хоть чем-то запомнишься людям, — не удержалась Маша, ирония вырвалась сама собой.

Лука мгновенно напрягся.

— Не шути. — Он говорил всё так же тихо, но от его тона по спине пробежал холодок. — Ты вчера выставила меня идиотом перед клиентами, перед прессой, перед моим отцом! И потом, я вернулась. А ты исчезла?

— А ты выставил меня дурой, — вспыхнула Маша. — Оставил дома, заставил ждать, а сам пошёл развлекаться с непонятными девицами в клубе.

Лука хмыкнул, безрадостно, и ответил спокойным тоном:

— Почему ты сбежала вчера?

Маша замерла.

— Сбежала? — переспросила она, стараясь изобразить искреннее удивление.

— Не притворяйся, — его голос был ровный, но слишком спокойный, чтобы это