Встреча по правилам и без - Мари Ардмир

пустующую аудиторию, лабораторию, а после и кладовую, из которой имелся выход в коридор другого корпуса. Быть может, мне следовало остановиться и встретиться лицом к лицу с разочарованием всей моей жизни, а не шагать в неизвестность, но ноги давно понесли. Поэтому слова: «Хочу тебя поздравить…» остались мною не услышанными. Не мои проблемы что он там хотел.

Домой в этот день я добралась в кратчайшие сроки, написала проклятийнику о результате моей встречи с представителем высшего руководства академии и, быстро перекусив, отправилась к тетушке с ревизией.

Наш городок вяло шумел, отходя от праздничной суматохи. Словно сонный ребенок, не желающий просыпаться с утра, он вновь старательно закутывался в пушистый снег, глушил огоньки на домах и ветках деревьев мягкой белой пеленой и вздыхал печными трубами. Их сизые дымки степенно тянулись в высоту белого неба, до весны не желавшего обернуться синевой. И только птичьи голоса, тут и там звенящие из кустов, сообщали о том, что день в самом разгаре и было бы неплохо поделиться хлебными крошками, горстью семечек и отогнать подальше вон того наглого рыжего кота.

Подойдя ближе, я сбилась с шага, глядя на затаившегося в снегу рыжего тритона Орби. Участник ежегодных писательских сборов Ревика, любимый питомец и главный герой всех книг господина Мински впервые на моей памяти выглядел живым, счастливым и несогласным вернуться под заботливый гнет пожилого хранителя. Он сорвал с себя чепчик, слюнявчик и колокольчик, валявшиеся здесь же в снегу, и боролся с бархатным ошейником, на котором висел серебряный жетон с его именем и адресом проживания.

— Орби? — позвала я земноводное, чем ускорила его освобождение, завершившееся счастливым воплем. Сбросив ошейник, тритон решил сбросить и шкуру, так что через неполную минуту в снегу скрылся не рыжий беглец, а небесно-синий.

Скажи я кому-нибудь, что питомец господина Мински, десять лет назад переставший самостоятельно двигаться, вдруг переродился и удрал не к родной печке, а в снега, полные неизвестности, мне бы не поверили. Уж слишком тщательно описывался его комфортный быт в книгах хозяина. И пусть эти истории не поднимались выше семидесятого места, на вопрос, чей питомец наиболее доволен своей жизнью, все в Ревике ответили бы однозначно — Орби. Однако у тритона имелось свое мнение, и он его «озвучил».

Это был отличный пример того, что я ожидала от Дамиана, но просчиталась. Что ж, мне самой придется устроить племяннику вихри, морозы и сугробы, чтобы он поменял окрас, то бишь смысл жизни, криминальную подработку, девицу Гроверон и ощущение тотальной безнаказанности.

Поднявшись в дом тетушки, я оставила верхнюю одежду в шкафу, переобулась в домашние гостевые тапочки и, махнув рукой Примм, спустилась в подвал. Являть себя родственнице не имело смысла, она была целиком поглощена выслушиванием причитаний господина Мински, которые сбивчивым речитативом пробивались из гостиной в холл. Мой конкурент по перу утверждал, что после очередного визита в ПМА, дабы показать жизнеспособность их талисмана, Орби покончил с жизнью. На последних остатках сил тритон выпрыгнул из корзинки и утонул в опасном для него снегу.

— Вам не кажется, что он был не из теплолюбивых, а скорее из морозостойких? — постаралась тетушка успокоить гостя, но просчиталась.

Горюющий господин Мински по пунктам перечислил, чем первые тритоны отличаются от вторых, и в довершение своих слов стал перечислять все то, что Орби при жизни любил. Фактически он погрузился в пересказ своих романов о питомце. Стать вторым безвольным слушателем аудио-версии нуднейшего текста я не решилась. Во-первых, я отлично выспалась ночью, так что не нуждалась в послеобеденном сне, во-вторых, передо мной стояла важная задача по обеспечению правомерной мести, а именно поднять из схронов предметы, которые Дамиан ранее проклял.

То, что в роду Огги растет одаренный ребенок, склонный к созданию проклятий, мы узнали не сразу. Отчего в доме тетушки и ближайших ее соседей накопилось внушительное количество вещей непонятных свойств и магического содержания. Часть из них общими усилиями городского мага и его помощников были нейтрализованы, но часть осталась в силе. Потому что детское любопытство, вкупе с незамутненной непосредственностью, ваяло свои творения на основе чужих плетений. Юный маг приносил их с улицы, спаивал в сложный ком и придавал им стойкие характеристики, незаметно срабатывающие и для магов.

Отогнув ковер и сдвинув мини-печку, я споро разобрала кладку за ней и с щелчком открыла узкую потайную дверку в глубине стены. Лезть внутрь схрона было небезопасно, поэтому я на ощупь один за другим потянула шесть предметов с полок. Но странным делом, насчитала лишь пять.

— Не поняла! — Я втиснулась в лаз головой и грудью, чуть не лишившись пряди волос и пары пуговиц на платье. Фыркнула, отмахиваясь от поднявшейся в воздух пыли, и прищурилась. Полки оказались пусты, шестой предмет не был переставлен в другое место хранения, он попросту отсутствовал. — Вот так поворот…

Я выбралась назад, отряхнула рукав от пыли и с раздражением захлопнула дверцу. Пока закрывала тайник и возвращала на место печку, несколько раз судорожно сглотнула. Воображение рисовало самые разнообразные проблемы с пропажей проклятой вещи, а внутренний голос безрезультатно старался его угомонить.

Поднявшись в кухню, я выложила свертки на стол и начала их распаковку.

Первой в моих руках оказалась детская рукавица, она шлепала по щеке соседского мальчишку каждый раз, когда тот сокращал имя Дамиана до Дамы. Вторым стала дверная ручка в детскую, она странным образом переносила нелюбимую няню на проезжую часть улицы. Срабатывала на эту девушку всего два раза, но и этого хватило, чтобы она сбежала из Ревика. Третьим был компас моего покойного дядюшки. Как и тетя, дядя Эрв видел магию побольше меня, поэтому мог пользоваться некоторыми магическими предметами, свободно читать маг-прессу и различать некоторые плетения. В общем, до того, как компас попал в ручки одаренного малыша, он указывал направление к ближайшему порталу, а после стал показывать на ближайшие питейные заведения. По-своему тоже порталы, особенные…

Далее была коробка с нескончаемым количеством конфет, преподнесенная первой впечатлившей Дамиана девочке. Коробка сообщалась с тетушкиным сундучком для сластей и была определена как проклятая после того, как у девочки началась аллергия на шоколад, а у тетушки подозрение на слабоумие. Приммина никак не могла понять, куда пропадают ее конфеты из тайного сундучка, который она имела привычку перепрятывать от себя вдвое чаще, чем мешочек табака от супруга. Также среди свертков имелась колода карт, неизменно вещающая о бедах, и почтовый шар, отчаянно путающий адреса. Это было второе и по факту последнее магическое приобретение дядюшки, прежде чем тот зарекся что-либо магическое покупать. Именно его