Пока это не было любовью - Татьяна Романская

старшим братом. Вся моя семья говорила со мной в одной и той же манере. Этот же голос я слышал от родителей, когда у меня были проблемы в университете. Он был полон разочарования и обиды. Послевкусие, которое оставлял такой разговор, до сих пор вызывает у меня тошноту.

— Нормально все, — ответил я, не желая продолжать тему.

— Я беспокоюсь о тебе. Возможно, тебе стоит взять перерыв и подумать, чем ты хочешь заниматься в жизни.

— Ну, конечно! Раз я не врач, я не могу хотеть работать в той области, в которой я сейчас работаю, в обществе, к которому стремился!

Антон посмотрел на меня и сказал:

— Тебе нужно отдохнуть. Я не знаю, что именно у тебя происходит, но, кажется, ты на грани. Я просто надеюсь, что я ошибаюсь. Постоянная угроза исключения, а теперь еще и эта история с Татьяной…

— Я же сказал, что все нормально, — ответил я резко.

В этот момент зазвонил телефон Антона, и он сразу же встал.

— Все, мне пора, — сказал он. Так заканчивалось большинство наших обедов. — Извини, братан. Я позвоню тебе вечером. Я за тебя переживаю.

— Не нужно, — сказал я, когда он снова посмотрел на свой телефон.

— Я позвоню тебе! — повторил он и быстро прошел мимо меня.

Конечно, ему нужно было уйти — он был занят спасением жизней. Что бы я ни делал, как бы усердно я ни работал и как бы ни преуспевал, я никогда не смогу достичь того, чего добились Антон или другие члены моей семьи. Их жизнь не была обычным выживанием. Они жили по призванию. И с этим трудно соперничать.

Я поставил пустую тарелку Антона и его вилку на свой поднос и отнес остатки нашей еды на тележку для грязной посуды.

Антон был прав в одном: моя жизнь в данный момент и так довольно осложнилась. Мне нужно все упростить и сосредоточиться на своей цели. Инга стала отвлекающим фактором, который мне не нужен, и который мог поставить под угрозу все, над чем я работал. Я флиртовал с ней, и казалось, что химия между нами нарастала, становясь все сильнее с каждым разом, когда мы виделись. Но я решил остановиться. Это должно прекратиться.

Глава 16

Инга

Перед моими глазами простирается дорога, глаз отдыхает от вида бескрайних просторов и полей.

Я выросла в городе, где почти не было зелени, а только каменные джунгли, и невозможность скрыться от шума дорожного движения. Здесь же кажется, что трасса гармонично вписывается в окружающий ландшафт. А еще я в восторге от того, что Сергей хоть на время оставил меня в покое.

Когда я сообщила Александру Викторовичу о приглашении в дом семьи Гордея, он был почти так же взволнован, как и я. Не было никаких упоминаний об «обмене материалом» с Сергеем, хотя я понимала, что он так просто от меня не отстанет. Мне придется взять от этой поездки все. Я взглянула на Гордея, который был за рулём.

— Как красиво здесь, — сказала я, любуясь видом из окна.

— Это какая-то речка? — спросила я, имея в виду узкий ручей, протекавший вдоль дороги. — Как она называется?

— Скорее, это мелкий ручей, — ответил он. — Но он, возможно впадает в какую-нибудь речушку.

Уголки его губ слегка приподнялись, будто он старался сдержать улыбку. Но это было не единственное, что он сдерживал. За последние несколько дней Гордей, как будто, воздвиг между нами невидимую стену. Легкость флирта, которую я не замечала до того, как она начала угасать, исчезла. Возможно, это к лучшему, чтобы не усложнять ситуацию, но в моем животе разлилось тепло от мысли, что ему приходится прилагать усилия, чтобы не улыбаться рядом со мной.

— Я надеюсь, ты не будешь шокирована, когда познакомишься с моей семьей. Родители у меня вполне приличные люли, а вот у братьев специфическое чувство юмора. Я-то к ним привык, а вот ты…

Я пожала плечами. Мне было любопытно узнать, откуда родом Гордей и какая семья смогла воспитать такого успешного человека.

— А вы выросли здесь, в Подмосковье?

— Нет, мы жили в Москве. — Его губы сложились в привычную прямую линию, и он крепче сжал руль. — Родители работали в больнице, так что нам нужно было жить поближе к ней.

— Стоп, погоди. Толя — врач. Твой второй брат тоже. И что, родители тоже врачи???

— Ага. Все в моей семье — врачи.

— Неужели все-все? А ты не хотел стать врачом? — спросила я.

Должна была быть веская причина, по которой он не пошел по их стопам. Моя журналистская натура не давала мне покоя, но другая часть меня, которая только что уловила смирение в голосе Гордея, надеялась, что причины такого его решения не слишком болезненны для него.

— В какой-то момент хотел. Я поступал в медицинский.

— Ты учился на врача? — удивилась я.

— Да, было дело.

Это оказалось для меня неожиданностью.

— И что, тебе не понравилось? — спросила я.

Он глубоко вдохнул, а затем выдохнул, но промолчал. Какое бы объяснение не крутилось у него на языке, оно исчезло в напряженной атмосфере между нами.

Почему он не стал врачом, хотя у него были все возможности для этого? Возможно, он не хотел, чтобы его родители влияли на его выбор. Я его понимаю.

— Это большое давление — следовать по стопам родителей, — сказала я. — Моя мама тоже журналист.

Я надеялась, что он откроется, если я поделюсь с ним своей историей. Однако я рисковала, ведь не могла допустить, чтобы Гордей узнал, кто моя мать. Он без раздумий высадил бы меня из машины прямо на трассе.

— Я этого не знал, — сказал он, бросив на меня взгляд.

— Да, у меня фамилия отца, поэтому большинство людей не знают об этом, по крайней мере, поначалу. Но каким-то образом все всегда узнавали, чья я родственница. Моя мама долго занималась бизнесом и знает всех влиятельных людей. Она никогда не колебалась, раскрывая нашу семейную связь, хотя я делала всё возможное, чтобы сохранить эту информацию в тайне. У нас разные цели и стремления в этой области, так что… лучше держаться подальше.

Он продолжал молчать, сосредоточившись на дороге.

— Поэтому ты оставил медицину? — спросила я его. — Ты не хотел идти по их стопам?

— Типа того, — он усмехнулся. — Я же говорил тебе, что ты имеешь дело с паршивой овцой.

Я уже достаточно изучила Гордея, чтобы понять, что он пытается свести все в шутку и съехать с темы. Но это лишь прикрытие. Он явно что-то скрывает.