Дизайн под штампом - Адалин Альгаротти

— Но… но… — из-за всхлипов, вырывающихся из груди, Мэри не могла ничего внятно произнести. Она лишь сильнее прижалась к папе. Она не виновата… Но успокоится уже не могла.

Паника за ночь, когда горел их дом, усталость из-за того, что она не смогла нормально выспаться, и просто нервы сыграли злую шутку. Даниэль перепугался до чёртиков, когда Мэри начала хватать воздух ртом, а её испуганные большие глаза со страхом смотрели на него, но словно не видели.

— Мэри, посмотри на меня, — Даниэль присел на корточки, чтобы заглянуть в глаза дочери. Он взял её ладошки в руки, чувствуя, как дрожат её пальцы.

Чëрт! Как там говорил Крис?

— Папочка? — Мэри, тяжело дыша, посмотрела на папу, чувствуя, как ледяные пальцы начинают согреваться от тепла рук мужчины и уже меньше дрожат.

— Всё будет хорошо, милая. Смотри на меня. Давай, вместе со мной делай вдох, — Даниэль сделал глубокий вдох, показывая как нужно, и вместе с тем старался успокоить и себя. Если его тут сейчас схватит сердечный приступ, то Мэри от этого лучше не станет. — И выдыхай. Молодец, Мэри. Еще раз.

Мэри отрывисто кивнула и ещё раз вдохнула, чувствуя, как сердце стучит уже не так быстро, а в ушах не так сильно звенит. Она сжала руку папы ледяными пальчиками и повторила.

Дыхание постепенно восстанавливалось, пальцы уже не были ледяными и согрелись благодаря тёплым рукам папы. Чувство вины отступило, как и удушливая паника.

— Вот так… Умничка. Всё хорошо, звёздочка, всё хорошо, — Даниэль крепко-крепко обнял Мэри, когда она прижалась к нему, сжимая пальчиками воротник рубашки. — Я люблю тебя, моя девочка, слышишь? Всё хорошо, у меня ничего не болит. Слышишь, звёздочка?

— Да, — она быстро вытерла мокрые от слëз щуки кулачком и шмыгнула носом. Внимательно посмотрела на папу, пытаясь найти взглядом какие-то видимые доказательства того, что всё не в порядке. Но он улыбался, обнимал её, а в его глазах она видела уверенность и заботу.

Но за маской спокойствия скрывался страх и беспокойство. Даниэль понимал, что он должен сейчас держаться ради Мэри. Вчера, разговаривая в клинике с Крисом, когда он предупреждал, что могут и кошмары сниться какое-то время и что могут даже случаться панические атаки, Даниэль надеялся, что с Мэри всё будет хорошо.

Видимо судьба — та ещё сука.

Даниэль выдохнул, прижимая к себе малышку. Как оказать помощь Мэри и успокоить её Крис сказал, а как не словить удар из-за страха и волнения за дочь — нет.

— Мэри, — он сел на стул, подняв девочк на руки, а потом посадил к себе на колени и осторожно вытер слёзы с её щек. — Хочешь завтра провести день с Мелани? — сказать «с мамой» язык не повернулся.

— К маме? — Даниэль кивнул, уже заранее зная ответ, который видел по загоревшимся надеждой глазам. — Хочу! Очень-очень, хочу, папочка. Только…

Да вашу ж мать! Что эта женщина уже успела сделать?!

— Что такое, звёздочка? — мужчина напрягся, не понимая почему весь энтузиазм Мэри вмиг погас, и она поджала губы, потянувшись за своей чашкой. — Всё хорошо? Или вы поссорились?

И Даниэль понимал, что это неправильно и эгоистично, но он действительно не хотел, чтобы Мэри встречалась с Мелани. Он не хотел, чтобы ребёнок был разменной монетой их и так отвратительного брака. Даниэль понимал, что Мелани нужна эта встреча только ради самой себя. Все подарки выбирали её помощники, и она даже не знала, чем интересовалась её родная дочь.

— Я не уверена сможет ли мама погулять со мной, — Мэри сделала глоток горячего шоколада и посмотрела на папу. — Ты ведь попросишь её приехать к нам?

Он на секунду прикрыл глаза. Столько надежды было в этих невероятно голубых, больших глазах. Какой же он дурак. Он не имеет права забирать у своего ребёнка шанс на счастье. Стало противно от самого же себя, от неправильных мыслей и эгоистичной надежды.

— Она будет рада провести с тобой время, милая, — Влад улыбнулся и опустил её на пол. Он очень на это надеялся. — Мы с Мелани уже разговаривали, так что сегодня вы проведёте вместе день, пока я буду занят твоей комнатой.

— Я люблю тебя, папочка, — Мэри мило улыбнулась, радуясь тому, что скоро встретит маму, и залила хлопья молоком.

Рядом с папой нечего бояться. Он всегда рядом и всегда поможет. Улыбнется и приготовит её любимый горячий шоколад. И просто будет с ней рядом. Всегда.

Одри распахнула шторы, и первые лучи солнца лизнули комнату, слепя глаза. Разминая шею, прошла на кухню, выкинула засохшие цветы и недопитую Евой ночью бутылку вина.

Ева уехала ещё рано утром, точнее её забрал Лукас. Ночь полных откровений изменила взгляд Одри на брак друзей. И так же изменился Лукас в её глазах. Сейчас она даже поняла, что ей повезло в том, что она не состоит в отношениях. Проблем в жизни хватало и так с головой, а добавлять в эту кучу ещё и проблемы с личной жизнью — было бы подобно суициду.

Одри включила кофемашину, чувствуя успокаивающий запах кофе. Наверное, мать была права, когда говорила, что любовь и карьера несовместимы. Пусть и несколько лет пыталась доказать обратное, Одри поняла, что сейчас ей проще быть одной. Сейчас она не видела своё будущее с мужем и с тремя детьми.

Да, она несомненно любила детей, любила проводить с ними времена, но это совершенно не означало, что она готова стать матерью. Точно не готова сейчас брать ответственность не то что за ребёнка, а просто даже за отношения.

Было такое впечатление, будто последние годы все больше и больше высасывали из неё энергию и желание что-либо делать. Одри понимала, что на одних антидепрессантах далеко не уедешь, да и от этой грёбаной слабости становилось противно. Раньше она никогда не назвала бы себя слабой, но сейчас, после срыва и событий, выбивших из неё всякое желание что-либо делать, Одри с лёгкостью могла называть себя слабой.

Ей иногда казалось, что она держится на одной лишь упёртости и, возможно, гордости. Она не хотела показывать