Волчья ягода - Екатерина Началова

Рилог опустил медвежьи руки. Вздохнул, поднял голову на яркие солнечные просветы в кроне деревьев, помолчал, зорко следя за воздушно прыгающей по веткам рыжехвостой белкой.

— Если со мной такая блажь случится, на первых симптомах сразу гладь тяжелым по затылку и спать укладывай, — флегматично сказал. — Никуда не выпускай, пока не оклемаюсь, что бы я не говорил и как бы не угрожал. Слыш, Арив? Слово дай.

— Слышу. Обязательно тебя приложу, — Арив уже надежно связывал потерявшему сознание Тирому руки и ноги. — С удовольствием.

Кивнув, Рилог жмурясь еще раз посмотрел наверх. Белка убежала, и он невольно почувствовал досаду.

— Пару он нашел, — бормотал уже под нос. — Перемать его мать, а... Два раза видел и как подменили. Нормальный же был. О-о-х, что-то аж нехорошо стало. Смотри, в дрожь бросило, — Рилог поднял крупную руку, рассматривая проявившуюся гусиную кожу. — Не, я к той девке даже близко не подойду. Ну ее с такими симптомами... Я еще пожить хочу. Еще не всех баб видал.

Поднявшись, Арив кивнул на бессознательное тело.

— Тащи его ко мне. Пусть отлежится, проспится ночь, может отойдет к утру.

Рилог подтянул и бережно взвалил тело друга на плечо.

Глава 15. Нейтральная тема

За день солнце уже давно нагрело и лес, и дорогу, и воздух, так что блаженная дремота ощущалась в каждой клеточке пространства. В тени деревьев сонно показывали клыки огромные волки, периодически фыркая мокрыми носами — лениво сдували таких же сонных мух. Мы шли молча, только порой Таор коротко указывал, куда повернуть.

Первой заговорила я. Хотелось показать, что отошла от произошедшей неловкости, да и вовсе не было ничего. Несколько минут я размышляла, о чем бы спросить и, наконец, выбрала нейтральную тему.

— Таор... А что сделали с тем Змеем? Которого поймали.

Он чуть сузил глаза, продолжая ровно шагать по нагретой за день булыжной дороге.

— Побеседовали, — ответил коротко.

Мальчишки и девчонки пробегали мимо веселыми шумными стайками, шишки больше никто не кидал, будто все знали про меня. Встречные взрослые великородные смотрели с любопытством, но спокойно, без неприязни и без агрессии, в качестве приветствия ограничиваясь молчаливыми сдержанными кивками.

— Больно побеседовали? — мне хотелось знать подробности.

Около уха настойчиво зажужжала пчела. Нетерпеливо махнула рукой, ладонью отбрасывая ее в сторону.

Мужчина кивнул, подтверждая мое предположение. Он тоже отмахнулся от пчелы, отчего та с недовольным жужжанием звонко ударилась в его ладонь и отрикошетила, удаляясь от Волка подальше подобру поздорову. Наверное, пчелы летят на волчьи глаза цвета лугового меда — путаются.

— Не ласково.

— И вставляли ему корни в отверстия как обещали? — слова вылетели у меня изо рта быстрее, чем я их осознала. Таор намекал на такую расправу, когда с Дреем вел меня в город.

«Вставляли корни в отверстия... — я мысленно хлестнула себя пару раз по щекам, которые ожидаемо запылали. — И почему, интересно, ты свернула на эту тему? Наверное, потому что ты — охотница за корнями, которая не смотрит на мужчин и ничего не хочет. ДА, АСА?!»

Мысленный диалог с собой был обличающим и безжалостным.

Таор ожидаемо повернул голову на меня. Мгновенно стало тепло и сразу горячо, как бывает, когда на тебя попадает солнечный луч. Я стойко уставилась прямо перед собой, делая вид, что страшно интересуюсь... вон тем домом, виднеющимся из-за яблони.

«Очень интересный дом. Такой... серый. Такой... двухэтажный».

— Хорошая память, травница. Хотела бы, чтобы мы ему вставили? — на этот раз Волк лаконично отвечать не стал. В низком голосе зазвучало неприкрытое любопытство. И улыбка.

«Улыбка! Он смеется надо мной!»

— Просто спросила! — немного нервно ответила, усиленно всматриваясь в потрясающие ступени удивительного дома. — Я из-за этого Змея в неприятности попала, Волки чуть не загрызли. Так что хотела бы знать, как сильно он... его наказывали. Просто интересно.

Объяснение вышло вполне правдоподобным, даже несмотря на удвоенное количество «просто». Мужественно оторвав взгляд от дома, я с вызовом подняла глаза на Таора. Он продолжал смотреть на меня сверху вниз с лёгкой улыбкой.

— А если вставили... Хотела бы на это посмотреть? — с любопытством маякнул бровями.

«Все, — обречённо поняла. — Он считает, что я ненормальная. И правильно. Я и сама сейчас думаю, что ненормальная, которая думает только об одном. Аса — охотница за корнями в отверстия».

Вздохнув, отвела глаза и отрицательно помотала головой. Услышала, как Волк ухмыльнулся.

— Хорошо, потому что мы ничего ему не вставляли. Может разочарую, ягодка, но наш род истязаниями не занимается. Разве что совсем отбитые отморозки могут иногда... Гарантирую, что ни один корень использован не был. Волки в этом плане незатейливы: пугаем, да бьём.

— А белка, которую вы скормили кому-то? — спросила, не поднимая глаз.

— Там больно жадный охотник попался, — услышала. — Сам виноват, довел.

Голос Таора звучал ободряюще добродушно.

— Значит, если бы меня кто-то другой поймал, то со мной бы ничего не сделали?

— Хотела, чтобы сделали? — мгновенно спросил Таор.

С негодованием уставилась на мужчину. Тот несколько раз моргнул, всем своим видом показывая, что проявляет обычную любознательность, не более.

— Нет, конечно! Просто интересно, — безнадежно ответила, осознавая, что повторяю свое «просто» не в первый раз. — Меня пугали, что вы... что Волки могут меня... Ну, ты понимаешь...

Пока я говорила, Таор смотрел на меня уже безотрывно, и чем больше он смотрел, тем больше я путалась.

— Даже друг предлагал услугу для безопасности... — добавила, не зная, что еще сказать.

«Почему я об этом говорю?! Да что со мной?!»

Я замолчала на время, пока мимо проходил мужчина, который тащил на плечах огромный мешок. По бурым потекам на ткани можно было понять — в мешке свежее мясо. За мужчиной преданно следовал худой волк. Высунув алый язык, он кланялся серой головой каждой капле, падающей в дорожную пыль.

— ...так какую услугу тебе предлагал друг? — Таор задал вопрос, дождавшись, когда мы отойдем достаточно далеко.

Я опять запнулась, соображая, как бы сформулировать предложение Олова, и под пристальным взглядом с трудом пояснила:

— Ну, такую... Как мужчина женщине...

— Корень свой хотел присунуть что ли? — Волк как всегда был прям и бесцеремонен.

Формулировка была возмутительной, но верной.

— Да! — вынужденно подтвердила. — Это бы мне помогло?

Таор выпрямился, долго потянул носом воздух, смерил меня беззастенчиво оценивающим взглядом.

— Зависит от того, как бы он управился с корнем, с тобой... — его голос понизился до урчания. — Думаешь, он хорош, этот твой друг? У тебя уже был с ним опыт?

Задохнувшись я на секунду задумалась о том, чтобы одарить Волка еще одним цветком струпнина. Мысль представилась сладкой, как мед. Луговой мед.

— Таор! Я спросила не о том! Я спросила, претендовали бы на меня охотники, если бы почуяли другого мужчину? Об этом!

— А, да? — Волк усмехнулся и смущённо поскреб переносицу. — Я не так понял. Прости, миса.

Я уставилась на него во все глаза, пока Таор невозмутимо смотрел перед собой. Кажется, на следующий дом.

«Не так понял или провоцирует?!»

— Да, услуга помогла бы, — он отвечал как ни в чем не бывало. — Мы не трогаем чужих женщин. Но больше бы помогло, если бы тот друг вызвался отправиться вместо тебя. Собственно, мы на это рассчитывали и были крайне удивлены, даже озадачены, когда нам действительно прислали тебя. Незамужнюю — к роду Волка... Людской род порой отчебучивает. Что хлопаешь глазами, удивлена? Не знала о такой возможности?

— Нет... — растерялась.

На это Таор скривился.

— Беда... Сомневаюсь, что у вас в селе вообще остались мужчины. Уверена, что бездетна? Может ваши «мужчины» не способны дело делать? Не знают что, куда... Со сколькими лично пробовала?

Я уже открыла рот, чтобы всерьез сказать ему, но, глянув в глаза, тут же замолчала. Волк смотрел слишком внимательно, яркие глаза темнели от расширяющихся черных зрачков, жадно расползающихся по радужке. Он ждал, хотел знать ответ.

— Не твое дело! — выпалила, осекшись, не зная, что и думать о своих, о чужих... О всех.

В антрацитово-черных зрачках заблестело открытое веселье. Таор улыбнулся — опять широко, показывая клыки. Опять так, что полыхнула и загорелась кожа.

Тем временем скромные дома сменялись на дома побогаче — мы подходили к центральным улицам. Двери многих домов были не закрыты, а приветливо распахнуты, как бывает, когда на первых этажах торгуют