Бандит Ноубл Солт - Эми Хармон

– Сядьте здесь. Дальше я пойду одна.

Ей показалось, что усы у него огорченно понурились, но он, ничего не говоря, покорно опустился на скамейку, места на которой хватило бы обоим.

– Что у вас за вопросы? – спросила она, примостившись подальше от него.

Он вздохнул:

– Сколько мне можно задать?

– У меня десять минут. Потом я уйду.

– Что случилось с Оливером?

– В последнее время он был нездоров. Как-то раз в клубе с ним случился удар, которого он не пережил.

– Давно это произошло?

– Почти год назад.

– Значит, у вас было время подыскать телохранителя. Почему я?

Она поморщилась. Вопрос был сложный.

– Я мало кому доверяю. Мало кого знаю. Я уже решила, что найму человека, как только доберусь до Америки. Одного из этих пинкертонов, о которых так много пишут.

Она нарочно старалась его поддеть, но, если эта фамилия его и смутила, он сумел это скрыть. Она продолжала:

– Но сегодня утром вы, американец, с которым я лично знакома, явились словно из ниоткуда, и я сочла это счастливым стечением обстоятельств.

– Хм-м. Счастливым стечением обстоятельств. Тогда чего же вы так боитесь? Вы как комок нервов.

– Я не боюсь, – возразила было она, но осеклась. Времени на споры у нее нет. – Просто не хочу, чтобы меня видели с мужчиной. Я в этом городе знаменитость, но, когда не пою, веду затворнический образ жизни. Я не бываю на званых вечерах и балах, особенно теперь, после смерти Оливера. Поползут слухи, начнутся разговоры. Мне кажется, вам это ни к чему.

– Правда? – спросил он. – Отчего же?

Она заставила себя ответить на его взгляд. Смотрела на него не моргая. В темноте он казался бесцветным, не было видно ни яркой голубизны глаз, ни каштановой шевелюры с золотистым отливом. Серый, тихий, он просто сидел и ждал, когда она снова заговорит. Она действительно боялась, это он верно понял, но его боялась меньше, чем всех и всего прочего. Однажды он уже доказал, что он на ее стороне. Ей хотелось верить, что так будет и дальше.

– Оттого, что вы и сам знаменитость, – прошептала она.

Тишина. Она заставила себя выждать.

– Кем именно вы меня считаете? – спросил он, и дрожь, пробежав по плечам, застыла у нее в животе; может, лучше притвориться, что она ничего не знает?

– Джейн?

Его голос прозвучал не громче, чем ее шепот, но она услышала, что и он тоже боится, и это открытие придало ей смелости.

– Шесть лет назад, вскоре после того, как вы мне помогли, я увидела объявление о розыске двух преступников. Я вас узнала. В объявлении вас называли Бутчем Кэссиди, бандитом, который, по сведениям Детективного агентства Пинкертона, скрывается от закона.

Он не шелохнулся. Не моргнул. Она тоже не шевелилась. Она глядела на него, а он – на нее, и вокруг них образовывалась крошечная бесконечность. Миг – и она лопнула, где-то отрывисто залаяла собака, взвыла кошка, и оба они словно очнулись, резко вернулись обратно в реальный мир. Он вздохнул, она набрала в грудь воздуха. Все вокруг словно сдвинулось, переменилось.

– И все же… вы хотите меня нанять, – сказал он. То был и не вопрос, и не утверждение.

– Да.

– Почему?

Его слова прозвучали твердо, безлико.

– Однажды вы помогли мне и ничего не попросили взамен. Мне снова нужна помощь, но на этот раз я вас щедро вознагражу.

Он принялся мотать головой. Отчаяние нахлынуло на нее волной, и она забыла о гордости:

– Прошу, мистер Кэссиди.

– Это не мое имя.

– Как мне вас называть? Мистер Паркер? Это ведь ваше настоящее имя? Роберт Лерой Паркер?

Он замотал головой еще яростнее, хотя она и не понимала толком, что он имеет в виду – отказывает ей или велит держаться подальше.

– Тогда как мне вас называть?

Он ей не ответил.

– Я дурной человек, миссис Туссейнт. И вы, похоже, об этом знаете. Вы боитесь, что меня могут узнать… в Париже… И не хотите, чтобы вас со мной видели. Но все же хотите, чтобы я вместе с вами и вашим сыном пересек океан и континент. Это бессмыслица.

Она снова стала миссис Туссейнт. Это не сулило ничего хорошего.

– Разве вам не хочется вернуться домой?

Вот оно. Она его подловила. Неприкрытая тоска тенью скользнула по его лицу, но она это заметила. Он прикрыл глаза, словно желая стереть этот миг слабости, еще раз ответить на заданный ею вопрос.

– Теперь вы выглядите иначе. Совсем не так, как в том объявлении, – продолжала она. – Прошло шесть лет. Я читаю американские газеты. О вас в них не вспоминают. Поверьте, я читаю очень внимательно. Вы ведь понимаете, что это открытие меня потрясло. Что касается моих личных причин… Если бы я собиралась в Ирландию, то наняла бы ирландца. Если бы ехала в Африку, искала бы африканца. Но я направляюсь в Америку и хочу нанять вас. Мы могли бы помочь друг другу.

Он снова помотал головой, правда уже не так категорично.

– Я прочла все, что смогла отыскать о вас и о Дикой банде. Я и правда не назвала бы вас хорошим человеком, хорошие люди не грабят банки, но вы не из тех злодеев, от которых я стараюсь держаться подальше.

Она его удивила. Он повернулся к ней, вгляделся в ее лицо. Она едва сдержалась, чтобы не отпрянуть. Он был слишком близко.

– От кого вы стараетесь держаться подальше? – тихо поинтересовался он.

– От тех, кто обижает детей и женщин. Вы сказали, что не имеете такой привычки. И я вам верю. – Она порылась в сумочке, заодно отодвинувшись от него чуть подальше, и выудила билет Оливера. Она взяла его в Оперу в надежде, что он придет. И она сумеет его убедить. – Вот. Возьмите. Он ваш. Вне зависимости от того, что вы решите.

Он не шелохнулся.

Она положила билет ему на колени:

– Это билет первого класса на «Адриатику». Роскошный океанский лайнер. Каюта должна была достаться Оливеру. Мы с Огастесом будем рядом, за перегородкой. Иногда вы будете присоединяться к нам за едой, у нас в каюте или в кают-компании. Если мне нужно будет выйти, вы последуете за мной, но в основном вы будете у себя, а мы – у себя. Путешествие не займет слишком много времени. Всего восемь дней.

Она почти умоляла. Она сжала зубы, заклиная себя успокоиться, говорить медленнее.

Ноубл Солт сидел, глядя прямо перед собой, сложив руки на коленях, размышляя. Но он не сказал нет.