Судьба в наследство. 1. Письмо, с которого все началось - Елена Александровна Ковалевская

А Агнесс тем временем утерла слезы с лица, и, шмыгнув носом, сказала:

- Я не знаю их, правда-правда, не знаю. Может съездим к нам домой, и тогда станет все понятно?!

- Ага, сейчас! Все бросила и побежала! Сказано: к августинцам доставить, значит к августинцам! А будешь сопротивляться, свяжу и так довезу!

Не хватало мне еще по всем округам мотаться! И так творится не пойми что, а она еще неизвестно куда стаскаться предлагает...

- Все, хватит трепаться! - прервала нас Гертруда.

Пока мы пытались выжать из девочки сведения, вода успела вскипеть и старшая сестра принялась заваривать травы. Что ж, похоже и рыба должна быть готова. Пока Герта возилась с заваром, я отгребла почти остывшие угли - пригодилась палочка - и выкатила запекшиеся рыбины. Глина нигде не треснула. Замечательно! Затолкала на заранее приготовленные листья лопуха и раздала сестрам.

Агнесс с недоумением уставилась на поданное ей нечто в золе.

- Не знаешь как есть? - спросила Юозапа, девочка помотала головой, мол, не знает. - Смотри. - Юза проворным движением ножа проковыряла с боку дырочку, подцепила, и глиняная корка с легкостью отошла, обнажив дымящийся рыбий бок. - Готово. Только соль возьми. Ой, ладно, дай сюда, - смилостивилась она, видя неуверенные движения. Отдала ей свою вскрытую порцию, и принялась проделывать тоже с другой.

Пока моя рыбина немного остывала, я озвучила давно интересовавший вопрос:

- Тебя на самом деле как зовут?

- Ирена. - ответила мне девочка, дуя на горячий кусок.

- Все равно будешь Агнесс, ты у меня в подорожной так записана.

- А на кой пень тогда спрашивала? - полюбопытствовала у меня Герта.

- За потому что! - нелогично ответила ей, на самом деле я однажды слышала, как настоятельница называла Иеофилии имя своей племянницы. Это был последний кусочек проверки подлинности Агнесс, которая Ирена.

Быстренько умяв всю рыбу, мы сидели у вновь разожженного огня и неспешно потягивали горячий завар, пахнущий мятой и бессмертником. Гертруда всегда возила с собой мешочек, наполненный различными травами, меняя сбор в зависимости от времени года.

Я очень любила посидеть вот так, неспешно попивая из оловянных кружек, любоваться звездным небом и никуда не спешить: ни в бой, ни на молитву. Холодало. Несмотря на теплые дни, ночи уже стали по-осеннему зябкими. Еще немного и могут зарядить затяжные дожди, что висят противной моросью в воздухе, от которой не спасает ни пропитанный жиром кожаный плащ, ни многослойная куртка. Тогда воздух становится влажным, и медленно проплывающие облака бесконечно извергают все новые порции воды, царапая свою тяжелую брюшину о пожелтевшие и обтрепанные верхушки деревьев.

Пока же еще можно было просто сидеть и наслаждаться последними теплыми деньками.

- Давайте решим, как дальше поедем, - предложила Юозапа, когда завар был допит. Она всегда рациональна и старается не растрачиваться по пустякам. - Пока осень позволяет, я считаю, что нужно ехать с ночевками в поле.

- Неплохой вариант, - согласилась я, да и мало удовольствия спать в клоповнике под названием 'дешевый постоялый двор'.

- А я - против! - возразила Герта. - Я хочу, в конце концов, нормально поесть! Мне надоело питаться одним хлебом и водой, мясо еще никому не помешало! Я устала вечно постовать!

Ну началось - кто про что, а вшивый про баню! В монастыре наесться вдостоль еще никому не удавалось, вот она и наверстывала упущенное по трактирам, харчевням и гостиницам, за свой счет, разумеется.

- Успеешь ты еще! - осадила ее Юза. - Не через госпиталя же нам ехать, когда погода испортиться.

- На меня сильно не рассчитывайте, - предупредила я их. - Я на мели, и новых вливаний раньше зимы не предвидится.

- У меня деньги есть, - неожиданно предложила Агнесс.

- О, живем!

- Герта, побойся Бога! - одернула я ее. - Девочке еще у августинцев оставаться, а у них, сама знаешь после потери Сгарры - не перекреститься, не зарезаться. От местной кормежки она ноги в два счета протянет.

Старшая сестра смутилась, но мысли своей ни оставила.

- По сколько мы можем скинуться? - стала определяться она. - Фиря у тебя что?

- Не больше трех золотых.

- Двойных ? (Двойной золотой = 100 серебряников; 1 золотой = 50 серебряников; 1 серебряник - 20 медных; 1 медная = 10 грошей.)

- Ага, сейчас! Держи карман шире, одинарных!

- Хреново! С такими суммами нам бы лошадей прокормить, а самим попрошайничать что ли?!

- Я тебе пятьдесят серебряных должна, - напомнила мне Юозапа. - В общий счет пойдут.

- Не пятьдесят, а сорок девять, - уточнила я.

- Мне для сестры серебрушку не жалко, - гордо заявила Юза.

- Короче, по пять с половиной на брата, ну на сестру естественно, - поправилась Гертруда.

- А у тебя самой с деньгами-то что? - поинтересовалась я.

- Пусто! - рыкнула та, явно недовольная моим вопросом. - Мои торгаши на весеннем потопе баржу с зерном потеряли.

- А не надо было Аделаиде на слово верить! - как-то мстительно произнесла Юза.

- А я и не буду! Монеты, сказала, весной вернет, как только у нее лавочники расторгуются. После этой истории, я ее деньги обязала выплатить. Ей впредь наука, чтоб других неповадно было под расход подводить.

- И у тебя все - в перспективе, - подытожила я. - Н-да-а! Паршиво получается, подруги мои! Придется на подножном корму до последнего чирикать.

- Да кто же думал, что нам вход в госпиталя теперь заказан?! Я прикидывала, что где-нибудь на границе с Канкулом попировать маленько, а на обратную дорогу у вас занять, - призналась Герта.

- Отзанималась. А у тебя Юза с наличными как? - коварный вопрос, выцыганить у нее лишнюю монетку не проще чем воду из камня выжать.

- Терпимо, но больше пяти не сброшусь, скажи спасибо, что я тебе долг возвращаю.

- Тогда завтра напрямки поедем, незачем петли по дороге наматывать.

- Кто бы говорил, - буркнула Юза

- Так, все девочки, успокоились! Завтра направление на Малые Багрянцы. У кого-нибудь на сеновале заночуем, чуть выше