Два плюс два или строптивая любовь майора Белова - Алекс Коваль

class="p1">– Мхм, – возвращаюсь к разбитой Жениной коленке, неожиданно поймав себя на совершенно диком желании – эту коленку поцеловать. Типа как в детстве нам всем говорили: «у кошечки боли, у собачки боли, а Жень Санны не боли». Вот примерно такая история. Приходится собрать все остатки собственного благоразумия, чтобы не шокировать девушку неожиданными лобызаниями.

Обработав рану йодом, заклеиваю бактерицидным пластырем. Машинально растираю края полоски большими пальцами, чтобы лучше приклеилась. Неосознанно получается, что поглаживаю впадинку, где коленка.

Женя вздрагивает.

Я, неожиданно даже для самого себя, открываю рот и признаюсь:

– Ей не хватает матери. Тасе. Примера женской ласки и мягкости. Я воспитываю ее один, поэтому она у меня и выросла такая ершистая и боевая. Характер. Сама понимаешь.

– Как ни странно да, понимаю. У меня с сыном ровно такая же проблема.

– Тоже мягкости не хватает? – подшучиваю я.

Жень Санна миленько закатывает глаза. На мгновение (всего на одно махонькое мгновение, которое я потом еще долго буду вспоминать) мне кажется, что между нами проскакивает что-то… нормальное. Человеческое. Что-то, что не требует двадцать четыре на семь держать оборону и отстреливаться в ответ на ее едкости собственными колкостями, что однажды позволит нам в дружеской атмосфере распить по бутылочке пива на веранде у дома, провожая ахрененный сочинский закат. А потом совсем не по-дружески подняться в одну на двоих спальню и подарить друг другу за ночь с десяток охрененных оргазмов.

Такое в моей жизни проскакивало лишь раз.

Стреляло лишь к одной женщине.

Я на ней потом женился.

И не уберег…

Я резко отвожу глаза, откашлявшись:

– Готово, – говорю, убирая свои ладони со стройных ног Ежовой. Не без сожаления, признаю. Собираю пластыри и перекись обратно в аптечку.

Женя мешкает. Не сразу, но поднимается со скамейки. Хочет что-то сказать. Похоже, для нее перемена в моем настроении не прошла незаметно. Уже набирается решимости и открывает рот. Но тут в нашем дуэте вырисовывается третий. И, как видится, лишний.

– Ребят, ну вы тут как? Все уже? – слышу за спиной и оглядываюсь.

А там эта… с выебистым именем, короче.

– Все уже, – говорит Жень Санна, моментально поменявшись в лице. Вся ее мягкость слетает, как сорванная ветром с прищепки простынь. – Твой спасатель свободен, Милен, – вроде шутит, смягчая свои слова улыбкой. Вот только эта улыбка притянута за уши. Да и… когда меня, простите, успели официально к кому-то «приписать»? А главное: какого хера? Не надо мне такого счастья. Как там Дядя Федор в «Простоквашино» говорил? Я ничей. Я свой собственный. И меня это вполне устраивает.

– Вот и ладненько, – кладет ладонь мне на плечо беспардонная дамочка. – Просто у нас осталось полчаса. Мы с Алинкой уже разогнали детей по душевым. Назарчик, вы с Таисией на машине? Не подкинете нас с Юлькой до дома? Кофе выпьем, я как раз утром шарлотку испекла, да поболтаем о том, о сем…

От «о том, о сем» меня коробит.

Я не подаю виду.

Зато у Жени все на лице написано. И то, и се, и ее отношение к тому-сему тоже.

– Я найду Кирю, – бросает она и припускает бегом, слегка прихрамывая на раненую ногу.

– Аха, найди, – улыбается, не глядя на Ежову, эта…

Я скидываю с себя женскую руку и иду за Ежовой следом.

– Женя, – зову, догоняя ее в пару шагов, дергая за локоть. – Куда так резво поскакала? У тебя нога больная.

– Это просто царапина. Как вы там мне сказали в кабинете? Не стоит излишне драматизировать.

Мы опять откатились до «вы»? Гребаная качка! У меня скоро разовьется морская болезнь.

– Так, давай-ка не начинай снова барагозить. Идем, – тяну ее за собой, – соберемся и где-нибудь посидим с детьми. Поедим пиццу и раскурим трубку мира…

– Не стоит этого делать, – перебивает меня Ежова.

– Хорошо, курить при детях не будем.

– Сидеть нам вместе не стоит. У вас вон такой выходной вечер намечается: третий размер, шарлотка и разговоры «о том о сем». Не нужно вам тратить на меня свое время. Поверьте, здесь, Назар Савельевич, вам точно ничего не обломится, – дергает рукой Ежова.

Это что еще за невьебенный выпад?

– Ты нормальная? Ты чего распсиховалась на ровном месте? Жень Санна, тебе бы психологу показаться с твоими перепадами настроения. Может, таблеточки какие выпишет. На людей кидаться перестанешь.

– А тебе – Гудвину, чтобы попросить мозги. Не думала я, что вы, Назар, такой легко ведомый! Создаете образ более… избирательного мужчины.

– Это что за претензия такая? Аргументируй.

– А нечего тут аргументировать. Просто я в очередной раз была права.

Ежова бросает взгляд мне за спину.

Я тоже оглядываюсь. И в мой скудный мозг стреляет странная догадка:

– Погоди, ты… приревновала меня что ли?

– С чего мне вас ревновать? Что за глупости!

– Наверное, с того, что такие спасатели на дороге не валяются?

– Вы меня раздражаете, – раздувает ноздри Женя.

– А может, я тебя раздражаю, как раз потому, что нравлюсь? – улыбаюсь я.

– Вы не можете нравиться ни одной женщине, у которой в наличии имеется хотя бы одна извилина!

– Ясно все. Раз не нравлюсь, значит… ты меня хочешь?

– Потрясающе нездоровое умозаключение. А, вообще, знаете что? Вы правы, хочу! Хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни раз и навсегда.

– Уверена? Мы знакомы неделю, и за эти семь дней ты дважды чуть не убилась и один раз чуть не убила. Может, все-таки тебе спасатель в жизни не помешает? Тем более такой, – откровенно потешаюсь я, поигрывая бицепсами, – шикарный.

– Вы просто самовлюбленный индюк!

– А ты все-таки стерва.

– Мужлан.

– Повторяетесь, Жень Санна.

– Идите к черту, Назар-как-вас-там-Савельевич! – взмахивает своей копной волос Женя и, гордо задрав нос, дефилирует прочь.

Я посмеиваюсь ей вслед. Надо быть туповатым придурком, чтобы не почувствовать, какие между нами хреначат искры. Напряжение такое, что двести двадцать и рядом не стоит. А что, если она реально меня хочет? И я ее хочу? Последнее – это факт, причем общеизвестный еще с нашей первой встречи на дороге, когда она перед моим лицом своими сиськами шикарными светила и губами пухлыми гадости говорила.

Черт, кажется я всерьез ее хочу.

Завалить и отлюбить.

Без шуток!

И это проблема.

– Назарчик, – слышу за спиной и едва не вздрагиваю.

Твою бабушку! Милена? Да, точно, кажется, ее имя оканчивается на «лена».

Оглядываюсь. Я про нее уже и забыл.

– Ну так что? – улыбается девушка. – Едем ко мне? – спрашивает таким тоном, что сомнений не остается, шарлоткой меня кормить точно не собираются.

Глава 15

Женя

– Назарчик… – бубню