Академический обмен - Юлия Жукова

– Представление, что природник неспособен никого убить, ложно, – сухо заметил Маккорн. Кажется, он уже оправился от поездки на Келли, хотя в свете расставленных мракоборцами вокруг дома магических ламп выглядел бледным, как покойник. – Достаточно внушить себе, что смерть – это судьба или наилучший выход для жертвы, и стихия перестаёт мешать. Но магистрина права, подобное самовнушение обычно сопровождается необратимым сдвигом в психике.

– Вы так говорите, словно по опыту, – хмыкнул мракоборец. – Вам самому, что ли, убивать приходилось?

– Приходилось, – ровно сообщил Маккорн, но руки у него дрогнули. У меня глаза поползли на лоб, и он уточнил: – Животных. Старых или больных проще, достаточно до или после действа назначить себе подобающее наказание. Возможно, вы помните, что монахи Светозарного ордена проводили массовые самобичевания после того, как жгли некромантов на костре?

Ох, кажется, это был камень в мой огород. Но я заслужила, так что даже не сказала ничего. Старшина же набычился, похрустел костяшками кулака о ладонь, а потом вспомнил, с кем говорит, и покачал головой, расслабляясь.

– Вы бы поосторожнее, магистр, с такими речами. – Он кивнул на выломанную стену подвала. – Сможете зайти туда?

Маккорн прошёл прямо между нами, слегка задев мракоборца плечом. Старшина кинул ему вслед брезгливый взгляд.

– Как он дожил до таких лет? Вообще не парится щурёнок.

Я пожала плечами. Не рассказывать же ему, что при нашей второй встрече Маккорн нескольких мракоборцев раскидал по ступеням гостиницы… Хтонь, а ведь точно раскидал! Я как-то забыла об этом, он так хорошо притворялся природником… Я глянула на белеющую в тёмном подвале спину Маккорна с уважением.

Впрочем, в подвале его снова повело, особенно около той полочки с черепами и ногтями.

– Эй, эй! – запаниковала я, когда он согнулся и опёрся руками в колени. Как бы не рухнул! Кларенс уехал с Фэнни в мракконтроль, а старшину мне вряд ли удастся уговорить вытащить Маккорна из этого тухлого места. Я ухватила его за локоть, чтобы поддержать, а потом вспомнила, что ему нужен контакт со стихией, и нагнулась, чтобы накрыть своей ладонью его руку. Маккорн резко вдохнул и привалился ко мне, словно я была стеночкой.

– Маргарита… – прошептал он странным тоном. Я нервно глянула на старшину – как бы он чего не подумал обо мне, но газон перед подвалом был пуст. Должно быть, он отошёл разбираться с чем-то ещё. – Вам лучше меня не трогать.

Я открыла было рот возмутиться, но тут у него подкосилось колено. Хорошо, что одно – я всё-таки смогла его удержать относительно вертикально.

– Кажется, вам лучше отсюда выйти, – пропыхтела я, проседая под весом высокого мужчины. И как эта Карлайл терпела, если Маккорн на ногах не держится в этом подвале? Она-то уж точно похлипче будет!

Я решительно поволокла Маккорна на выход, но у остатков светового колодца он вдруг замер, вцепившись в мою руку.

– Маргарита, на вас же проклятие!

– Что? – нахмурилась я. И тут же вспомнила. – А, ну да. Но это не страшно, оно ничего не делает, я потом дома сниму, у меня есть…

– Оно ничего не делает, потому что его действие никто не запустил! – внезапно быстро заговорил Маккорн. – Но оно может сработать в любой момент, стоит барышне вспомнить о такой возможности!

Я открыла рот, чтобы поспорить, но Маккорн положил руку мне на загривок, и в следующую секунду я уже не понимала, о чём надо спорить и зачем. Блаженный свет разливался по моей спине, постепенно затекая вглубь тела. По коже головы побежали мурашки, расслабилось и исчезло то, что грозило стать мигренью, – а я и не заметила. Перестала болеть ушибленная вчера лодыжка, а потом тепло затопило живот, поднимаясь выше, и мне стало внезапно тесно в сыром платье. Захотелось сбросить всё лишнее и оказаться один на один с природой, упасть в объятия ветра, пропитаться травяным соком…

Я хорошо знала это чувство – в детстве меня так лечила мама. Позже, когда я сбежала из дома, отучилась, повзрослела и вернулась на юг, чтобы помочь родителям выбраться из тех трущоб, где они прозябали, оказалось, что магия жизни имеет на меня весьма неожиданное и неуместное действие. По молодости и от стыда я стала её избегать, чем окончательно испортила последние остатки отношений с родителями.

Теперь магия жизни была для меня на вкус и сладкая и горькая. Она ласкала, расслабляла и звала за собой туда, где притаилось желание, где проскальзывало вожделение, сплетённое с жаждой жизни, где моя самость вливалась в бесконечный поток человеческих жизней, разгорающихся и гаснущих, как блики на водной ряби. Но я знала, что если шагну в эти воды, то пойду ко дну. Потому что такова моя природа. Потому что радость, дарованная магией жизни, иллюзорна и скоротечна, а потом наступает суровая реальность, в которой мне неловко при маме или целителе, да и посторонним людям не стоит подавать идеи, если я хочу хоть чего-нибудь добиться в этой жизни.

С сожалением я отстранила руку Маккорна. Проклятие он и правда снял, а предаваться этой иллюзии дальше было бы неподобающе.

– Спасибо, – сказала я, всё ещё качаясь на волнах солнечного спокойствия. Сами природники так свою силу не переживают, она для них что-то обычное, естественное, как часть тела. Другие маги и даже обыватели чувствуют тепло и небольшой подъём настроения. Только некромантам так повезло, и то не факт, что всем. Я встречала описания этого переживания у пары исследователей, но другие студенты не понимали, о чём это. Впрочем, некроманты скрытны. Что натолкнуло меня на мысль.

– Простите, что я так сказала о природниках при старшине. – Я открыла глаза и посмотрела на Маккорна. Он выглядел болезненно сосредоточенным, его синие глаза в тусклом свете лампы и магических огней казались чёрными и смотрели из-под нахмуренных бровей, словно с портрета благородного некроманта прошлого века.

– Ничего страшного, я привык, что обо мне так говорят, – сухо сообщил он.

Я поморщилась. Очень стыдно было за свои слова, особенно теперь, когда Маккорн подарил мне столько радости.

– Я правда не о вас говорила, – настояла я. – Я всё время забываю, что вы природник.

Маккорн зажмурился и глухо застонал, и я даже успела удивиться, чего это он, когда он вдруг оказался очень близко. Размягчённая магией жизни, я не попыталась вырваться, позволив его руке обхватить мой затылок – это было приятно, как тёплая подушка. А в следующий момент мы уже целовались. Да не так, как дама с кавалером обозначают свои чувства на свидании в парке, а так, как…