Персональное задание для капитана Огоньковой - Анна Миральд

- Не о чем говорить, - резко реагирую, выдергивая руку из захвата. Если бы он хотел, легко мог удержать, но такой цели полковник себе не ставил.

- Ошибаешься, но сейчас ты не в том настроении, чтобы меня услышать. Идем, водитель тебя уже ждет, - указывает рукой в сторону своего автомобиля.

Как только он закрывает дверь, отрезая меня от своего общества, я закрываю глаза, пытаясь сдержать накопившиеся во мне слезы.

«Прости меня, Олег…» - мысленно обращаюсь к любимому. Столько лет я была тебе верна, а сегодня…. впервые предала…

Глава 26

Олеся

Принимаю душ, почти засыпая, а как только голова касается подушки, глаза смыкаются, и открываю я их в пять утра без будильника. Чувствую себя разбитой, но точно знаю, что не усну. Иду в ванную комнату, встаю под контрастный душ, чтобы взбодриться. Аппетита нет, но после чашки горячего кофе я заставляю себя съесть нехитрый завтрак из двух яиц, нескольких нарезанных долек помидор черри и одного тоста. Собралась я быстро. Надела первое платье, которое попалось под руку, точнее, это была первая попавшаяся под руки вешалка. Легкий макияж без тонального средства, пудры, хайлайтера… Пусть кожа дышит. Не выдержу весь рабочий день в таком гриме.

Все утро отгоняла мысли о вчерашнем вечере, но как только позвонил Гранов, меня накрыло. Прожигая взглядом телефон, я вспоминала, как его твердые горячие губы прижимались к моим, как сильные руки сжимали и ласкали тело, как настырный язык покорял неприступную крепость, пока та не пала. Пала так быстро и безоговорочно, что до сих пор печет в груди от злости на себя.

Я не хочу с ним говорить, я не готова смотреть ему в глаза… Но я не имею права поддаваться чувствам! Телефон замолкает. Не испытывая угрызений совести, кладу его в сумочку. Спускаюсь вниз, завожу двигатель и выезжаю со двора.

Гранов обязательно перезвонит, и, когда он перезвонит, мне придется ответить. До начала рабочего дня больше двух часов, мне бы просто покататься, развеяться, подумать… но я уже знаю, что моя душа приведет меня в единственное место, где я смогу выговориться, где меня услышит и поймет… тишина.

Зря я это делаю! Потом тяжело будет себя собрать. У меня непростое задание, к которому сложно подготовиться даже за полгода, а я прошла экспресс-курс. Мне нужно сосредоточиться на работе…

Сколько бы я себя ни отговаривала, но все равно еду в сторону кладбища. По дороге заезжаю в супермаркет. Беру горсть мятных леденцов. Сонная кассирша недовольно косится на мою покупку, но молча пробивает, принимая у меня оплату. Подъезжая к кладбищу, ощущаю спокойствие. Есть ощущение, что Олег знает, что я приехала. Он стоит и встречает меня у ворот, мимо которых я прохожу, осматриваясь, будто могу его увидеть. Но не вижу… никогда не вижу…

Несмотря на чувство раскаяния, что со вчерашнего дня не покидало меня, я ощущаю спокойствие и умиротворение.

- Ну, здравствуй, родной! - дойдя до черного гранитного памятника, сделанного во весь рост, здороваюсь с мужчиной, которого любила больше жизни. Ловлю себя на мысли, что о своих чувствах говорю в прошедшем времени, меня словно бьет током.

Люблю!

Люблю!

До сих пор люблю.…

Присаживаюсь на край мраморной надгробной плиты. Холодная, не успела ещё нагреться на солнце. Не боясь заработать цистит, достаю из сумочки мятные леденцы. На могиле Олега стоят три букета искусственных цветов, выгоревших за лето на солнце. Бросив на них короткий взгляд, определяю, кто принес их на могилу. Вот эти красные розы от мамы. Желтые принесла сестра. А нежный букет искусственных лилий - от Светки. Он самый свежий. Почти не потемнел от дождей. Я никогда к ней не ревновала. Со Светой Олег встречался в юности. Была любовь, страсть и даже разговоры о свадьбе, но она не приняла его профессию, и они расстались. Отец девушки предлагал Олегу место в своем бизнесе, а он отказался. Порой я думаю, что зря отказался, ведь сейчас он был бы жив…

Высыпаю горсть конфет у памятника, беру одну, разворачиваю и кладу в рот. Небо и язык обжигает мятный вкус. Он и меня на них подсадил. Я всегда в командировку беру с собой целый пакет, а на задании всегда в кармане вот такая вот горсть. Они перебивают голод, но не спасают от жажды. Лежишь в засаде часами, не отводя взгляда от прицела, и катаешь во рту леденец.

Мне не стыдно, что я пришла к нему без цветов. Мы похоронили много товарищей, пока смерть не забрала Олега. Он всегда говорил, чтоб ему на могилу мусор не приносили, а я обижалась и злилась. В такие моменты в душу заползал страх. Боялась, что он чувствует свою смерть…

Плакать не хотелось, хотя обычно слезы сами льются из моих глаз, когда я прихожу сюда. Наверное, за прошедшие напряженные сутки все во мне выгорело.

- Прости меня, родной! - поглаживая холодный камень, произношу негромко. - Я нарушила клятву, которую дала тебе в день похорон. Мы всегда были честны друг с другом, - прислушиваюсь к тишине, будто она может мне ответить. - Сама не знаю, что на меня нашло. Я не пытаюсь оправдаться, Олег. Я правда не знаю, - делаю длительную паузу. Кручу в руках фантик от леденца, смотрю на его портрет, с которого Олег мне улыбается.

На его лице нет явной улыбки, просто я всегда, глядя на этот портрет, видела, что он мне улыбается. Вот и сейчас не злится, а мне сложно сказать о том, о чем я даже думать себе запрещаю….

- И я не знаю, Олег, что будет дальше, - спустя, наверное, пять минут произношу едва слышно. - Твои братья не пускают меня на опасные задания, не дают перевестись в другой отряд. Я не могу прийти к тебе, - всхлипнув, продолжаю: - А тебя так долго нет рядом… - всё-таки несколько слезинок срываются с глаз и бегут по щекам. - Наверное, я просто устала от одиночества, - стирая пальцами влажные дорожки со щек, сумбурно объясняюсь. - Я даже не знаю, слышишь ты меня или нет… - устало вздыхаю.

Вертится в голове мысль дать обещание Олегу, что этого больше не повторится, что я не позволю Гранову к себе приблизиться, но честной нужно быть и с самой собой. Я не уверена, что устою…

Последние крошки мятного леденца тают на языке. Спрятав фантик