Дочь солнца, сын луны - Ната Лакомка

Он чуть повернул голову, но не проснулся, и Сяо Ян поцеловала его уже в губы, а потом легла рядом, обнимая Джиана, приникая телом к телу, проведя ладонью по его груди, стараясь не задеть повязку, скрывающую рану. Провела по животу и ниже… Вот тут он отозвался сразу, мгновенно показав настоящую нефритовую твёрдость.

Точно так же отозвалось и сердце Сяо Ян. Она тихо засмеялась, накрывая одеялом и Джиана, и себя. Вспомнились строки древнего поэта, стихи которого не полагалось читать юным девушкам: когда двое тихо смеются под одним одеялом, страшит лишь крик петуха на рассвете.

Сяо Ян осторожно уселась на мужа верхом, продолжая целовать его в губы, в щёки. Дыхание Джиана сбилось, и он, наконец, открыл глаза – затуманенные, непонимающие, чуть обиженные…

– Это ты?.. – выдохнул он и тут же крепко обхватил Сяо Ян за бёдра, словно испугавшись, что сейчас она исчезнет.

Растворится дымом, истечёт туманом, как сновидение.

– А кого ты ожидал увидеть? – поддразнила она его. – Свою осеннюю наложницу? Или летнюю? Что ты с ними делал, Джиан? Играл в го? Или стихи им читал? А может, вы пили чай и беседовали о вечном?

Она прекрасно ощущала, как снизу стало ещё твёрже, ещё горячее, и как его плоть устремилась к её плоти. Это значило, что энергии ян и инь заструились по телам, от сердца к сердцу, образуя извечный круг, кольцо любви между мужчиной и женщиной. Словно красные шёлковые нити опутали их лёгкой, невесомой, но такой прочной сетью.

– Мне это снится?.. – снова спросил Джиан, жадно блуждая по женскому телу ладонями.

Он то сжимал упругие груди, похожие на перевёрнутые фарфоровые чашки, то оглаживал стройные гладкие бёдра, пытаясь чуть приподнять и слегка развести.

– Нет, милый, это не сон, – ответила ему жена и сама приподнялась, чтобы пропустить его туда, куда он так долго и безуспешно пытался проникнуть.

Казалось, в этот момент красные нити судьбы захлестнули этих двоих, притянули друг к другу, заставив стать одним целым. Сколько лет эти нити растягивались, запутывались, а сейчас связали двух людей крепкими узлами, так что и не развяжешь. Только надо ли развязывать?

Джиан нетерпеливо подвинул бёдрами, но жена продолжала дразнить его, двигаясь медленно, лишь распаляя желание, но не давая удовлетворения.

– Так что ты делал со своими наложницами по ночам? – прошептала она, целуя мужа короткими, жаркими поцелуями в шею, в плечи, снова в шею.

– Какие наложницы? – простонал Джиан, неровно толкаясь в неё снизу и пытаясь поймать губами её ускользавшие губы.

– Целых четыре! – притворно возмутилась Сяо Ян. – Четыре, дорогой супруг!

– Всегда была только ты! – он неловко дёрнулся и зашипел от боли, потревожив рану.

– Лежи спокойно, – прошептала Сяо Ян ему в губы, лаская его лицо, поглаживая по волосам. – Врач сказал, что твоя рана не опасна, опасна нехватка женской любви. Позволь, я применю его рецепт, чтобы излечить тебя…

– Так это любовь по рецепту? – он послушался, отдавая себя её власти, но глаза недобро блеснули. – Или ты так благодаришь меня за Чена?

– Глупый, глупый, глупый… – напевала Сяо Ян, двигаясь всё быстрее, извиваясь на нём, как змея.

– Да, вот такой я глупец, – процедил он сквозь зубы, – спас твоего любимого Цзинь Хая. Не зря, получается. Вижу, как ты довольна.

– Какое мне дело до Чена, до всех остальных мужчин на свете? Всегда был только ты…

– Лгунья… – выдохнул он, ловя и сжимая концы её распущенных волос, и подаваясь бёдрами ей навстречу.

– И это мне говорит тот, который лгал своим красоткам, что практикует дао? – засмеялась Сяо Ян ему в лицо.

– Иди сюда!.. – Джиан поймал её за шею, притянул к себе и поцеловал в губы.

Поцелуй получился страстным, яростным, почти грубым, но Сяо Ян ответила на него. С не меньшей страстью, так же пылко.

Алые нити судьбы сплелись над этими двумя плотным покрывалом, укрыв их на эту ночь ото всех – и от друзей, и от недругов, затягивая узлы всё крепче и крепче.

После того, как дорога к вершине наслаждений была пройдена три раза, муж и жена лежали рядом, голова к голове. Джиан положил руку на грудь жене, а она задумчиво перебирала его волосы.

– Значит, стрела предназначалась Цзинь Хаю? – спросила Сяо Ян негромко.

Джиан сонно вздрогнул, не сразу понял, о чем она спрашивает, потом ответил:

– Да, кто-то засел в кустах… Наконечник блеснул на солнце, я заметил…

– Но что вы там делали? Оба? – Сяо Ян пощекотала его под подбородком, чтобы не уснул прежде, чем ответит.

– Этот дурак прислал мне записку, что хочет поговорить о тебе, – сказал Джиан. – А сам как увидел меня, так бросился бежать.

– То есть разговора не получилось…

– Стал бы я с ним разговаривать, – хмыкнул Джиан, уже засыпая. – Хотел ему руки и ноги переломать, чтобы отбить охоту болтать о моей жене.

Он уснул крепко и спокойно, продолжая обнимать Сяо Ян. А она лежала и смотрела, как догорают угли в жаровне, и чувствовала, что не только красные нити судьбы накрепко сплели жизни её и Джиана, но и чёрная петля смерти всё туже захлёстывает их. Неотвратимая, чёрная петля.

Глава 12. Генерал Дэшэн

Генерал проснулся в постели один.

Что это было – сон или нет? Приходила ли к нему Сяо Ян этой ночью, или всё привиделось в горячечном бреду?

Лихорадка прошла, и только ныла рана. А такая боль была привычной. На войне случалось терпеть и посильнее.

Он сел, сбрасывая одеяло, и тут увидел алый шёлковый поясок.

Не сон! Сяо Ян была здесь!

Схватив поясок, генерал поднёс его к губам, поцеловав.

Подушка тоже пахла – сладко, тонко, свежо.

Запах Сяо Ян…

Но где она сама?

Он дотянулся до фарфорового колокольчика, чтобы позвать слуг. Надо поскорее одеться, встретиться с ней.

Этой ночью многое было сказано, но ещё больше – не сказано.

Хотелось убедиться, что слова, произнесённые ночью, не были просто словами. Она говорила, что в её жизни есть только он, нет других мужчин… Нет больше никого на свете…

Слуга принёс воду для умывания, сменил