Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки - Ксения Мэо

Каким бы жалким и слабым Винсент ни выглядел, я отчетливо ощущаю: передо мной жестокий хапуга. Стоит мне дать слабину, и он вцепится в мое императорское горло. В переносном смысле, конечно.

— Джейкоб, — прошу не оборачиваясь к охраннику, — принеси мне стул. Нас ждет до-о-олгая беседа.

Великан молча выполняет приказ. Я по-хозяйски сажусь и втыкаю в Винсента суровый взгляд. Он выдерживает. Я делаю первый ход:

— Здравствуйте, Винсент. Вы догадываетесь, по какому вопросу я пришла?

Он хищно улыбается и протяжно произносит со змеиной интонацией:

— Ваш-ше Величество желает приобрести зерно для таверны?

— И это тоже, — прибавляю голосу деловой холодности. — Но я здесь не как потенциальный покупатель, а как защитница простого люда, который вы внаглую обдираете.

Его глаза на миг расширяются. Он не ожидал, что я начну вот так сразу. Но надо отдать ему должное, он прекрасно держит себя в руках. Через мгновение передо мной все тот же волк в овечьей шкуре. И он делает, как ему кажется, отличное предложение:

— Ваше Величество! Я готов продавать Вам зерно по обычной цене. Только вам, как самому дорогому и ценному клиенту!

Вскидываю бровь и спрашиваю:

— И по какой это цене, если не секрет?

Винсент продолжает, жадно потирая ручки:

— Вам — по медяку за фунт, а остальным, соответственно, по три медяка.

Фунт — это сколько? Кажется, граммов четыреста. Курицам на полдня… А муки из этого количества сколько получится? Еще меньше…

Я замолкаю, производя все эти расчеты в уме. Он же воспринимает мое молчание как заинтересованность и ужимки. И поэтому тихим шепотом добавляет:

— А еще я буду платить вам налог. Только вам! В казну — отдельно. Вам — отдельно!

Я смотрю на этого наглеца и теряю дар речи от его непоколебимой уверенности в том, будто императрица — это базарная баба или провинциальная жена чиновника средней руки.

И если я сейчас что-то не придумаю, то не смогу прижать этого жука. И подведу всех, кто на меня надеется…

26

Но решение приходит почти мгновенно. С подобным типом людишек есть лишь один способ общения: срывать с их грязных намеков покрывало иносказательности.

— Вы что же, предлагаете мне взятку? — чеканю суровым голосом.

Его глазки тут же начинают бегать из стороны в сторону.

— Дача взятки — это, между прочим, преступление, — отстраненным тоном произношу я и начинаю рассматривать ногти на руках.

Вообще-то, я не в курсе местных законов. Но я хорошо знаю мировую историю. И помню, что государство желает быть единоличным рекетиром. Вы ему — налоги, оно вам — защиту. Собственно, это основа для зарождения любого государства начиная еще со времен Месопотамии. И ни в одной стране не приветствовались налоги мимо кассы, то есть казны.

Винсент сереет.

— Что вы, что вы⁈ И в мыслях не было… — блеет он бесцветным голосом. — Я всего лишь хотел помочь вам тут освоиться… Вижу же: у вас сложности. Продуктов нет, стройматериалов нет… Думал сделать как лучше…

Ну-да, ну-да… Однако же, местные не слепые и прекрасно видят мое затруднительное положение. Нельзя дать им понять, что это всерьез, а не какие-то придворные игры.

— Ах, это… — скучающим голосом произношу я. — Мы с супругом просто поспорили, смогу ли я прожить сама вдали от столицы и служанок. Ну знаете, эти придворные пари… — зеваю. — Император, конечно, немного нечестно поступил, отправив меня в эту деревню. Не знаю, видели ли вы, но он вчера прилетал проведать меня.

Винсент насупился и молчит. А я уже поняла, чего он реально боится. Поэтому всё тем же скучающим тоном продолжаю:

— Я его попросила прислать сюда немного зерна. Пару тысяч фунтов. Думаю сама продавать… Скажем, по медяку за пять фунтов. Если вы не снизите свои цены, то я точно озолочусь! Все ко мне побегут покупать.

Винсента охватывает мелкая дрожь. Он смотрит на меня, будто я разбойник, который пришел сжечь его дом и убить его семью. Сглатывает. Я встаю, вежливо улыбаюсь и прощаюсь:

— Ну что ж, спасибо вам, Винсент! Я узнала всё, что хотела. До встречи!

Как бы он сейчас не помер от приступа жадности!

Я направляюсь к двери, Джейкоб обгоняет, чтобы открыть мне проход, но за спиной раздается голос Винсента:

— Ваше Величество, — звучит умоляюще. Я останавливаюсь, но не поворачиваюсь. Жду. — Пожалуйста, не отбирайте у меня хлеб. Давайте вместе установим цены на зерно?

Ох, как мы заговорили! Разворачиваюсь к Винсенту. Сгорбился и посерел ещё сильнее. Ему прямо поперек души уступать, но я — та неумолимая сила, которая заставит его прогнуться.

— Отлично, — слегка киваю. — Медяк за пять фунтов, и ваш хлеб останется при вас, Винсент.

Этот сморчок недовольно вздыхает и поджимает губы, но кивает. Переминается с ноги на ногу.

— Вы точно больше не снизите, Ваше Величество? — спрашивает он неуверенно.

— Нет, Винсент, я сдержу слово, — милостиво склоняю голову набок. — Но только до тех пор, пока вы держите нашу договоренность.

Похоже, это его немного успокаивает, и я прощаюсь с этим куркулём.

Мы покидаем усадьбу Винсента, и Джейкоб, идущий по правую руку от меня, тихо произносит:

— Здорово вы его приложили! Вряд ли у меня так получилось бы…

— Спасибо вам, Джейкоб, — отвечаю доверительно. — Без вашего присутствия мне было бы сложнее провернуть это.

— Уже сегодня к вечеру он снизит цены, вот увидите. Чтобы продать всё, что у него есть, — посмеивается мой охранник.

— Поэтому я отправлю вас к нему за зерном. Прошу лишь не лезть перед остальными покупателями. Всё должно быть честно. Договорились?

Джейкоб молча кивает.

На полпути к таверне на нас обрушивается ливень. Дорога моментально раскисает так, что идти становится совершенно невозможно. Холодные потоки стекают по плащу и пропитывают его, просачиваются через платье и леденят кожу.

Джейкоб подхватывает меня под локоть и помогает идти, но это не спасает от холода. А я понимаю, что если не укрыться, наверняка подхвачу пневмонию.

— Джейкоб, идем туда! — указываю на ближайший дом.

Он сразу слушается и влечет меня к небольшой почерневшей избе.

Я стучу в дверь — никто не открывает. Крыльца никакого нет, ливень усиливается и щедро заливает нас ледяными струями. Джейкоб