Милфа - Маша Малиновская

— Скажи, чтобы я остановился, — шепчет он, наклоняясь ближе. Его дыхание обжигает мою кожу и заставляет пульс сходить с ума. — Скажи, и я уйду.

Но я молчу. Словно онемела. Хочу сказать, чтобы прекратил, хочу прокричать ему прямо в лицо, какая огромная это ошибка для нас обоих.

Но не могу. И это пугает меня больше всего.

Его губы касаются моей шеи, а потом скользят ниже, к ключице. Я снова пытаюсь сопротивляться, упираюсь ладонями в его грудь, но он хватает мои запястья и прижимает их к стене. Его движения жёсткие, властные, но я чувствую, как меня охватывает волна возбуждения.

— Илья, остановись…. — шепчу я, но голос звучит так, будто я прошу его о продолжении.

Но он не останавливается. Его губы находят мои, и мы будто наступаем на мину.

Взрыв.

Горячий, жадный, безумный.

Я пытаюсь сопротивляться, себе сопротивляться, но это бесполезно. Его язык пробирается внутрь, заставляя меня поддаться этому огню. Мое тело сдаётся, предает меня.

Его руки скользят по моему платью, поднимая его ткань, обнажая мои бёдра. Я чувствую его пальцы, которые касаются кожи, и дыхание сбивается. Всё внутри меня кричит, что это неправильно, что я должна остановить его, но я не могу. Я растворяюсь в этом моменте, в этом безумии.

Его движения становятся более настойчивыми, его руки — более жадными. Илья буквально вжимает меня в себя, его тело твёрдое, горячее.

Я теряю связь с реальностью. Мое сознание затоплено только одним — страстью, которая захватывает меня полностью.

— Ты с ума сводишь меня, — шепчет он, его голос звучит хрипло, грубо. — Я не могу остановиться.

И я не хочу, чтобы он останавливался.

Илья опускается передо мной на колени и медленно стаскивает мои трусики вниз. Вынуждает поставить ему ногу на плечо, а потом качается горячим ртом моей промежности.

Лижет, посасывает, помогает себе пальцами. Его язык то твёрдый и острый, то нежный… Я вся пульсирую там, мне приходится прикусить зубами палец, чтобы не начать стонать громко.

Берёт он меня жёстко, развернув лицом к стене, после того, как меня сокрушает первый оргазм от его оральных ласк. Трахает, вонзаясь на полную длину, не жалея, не заботясь о том, что будет с моим платьем или причёской.

Или с сердцем… которому ещё биться в одиночестве, когда наша встреча в кладовке закончится и мне придётся вернуться в мою клетку…

Но сейчас я закрываю глаза и позволяю Илье делать со мной то, что хочет, растворяюсь, тону в этом моменте, даже если потом мне придётся платить за это слишком высокую цену.

30

Я остаюсь в каморке еще несколько минут после того, как Илья выходит. В груди всё еще бешено колотится сердце, кожа горит, а мысли — хаотично мечутся, как растревоженные птицы. Я едва могу дышать, будто всё это не происходило наяву, будто мой мозг отказывается признавать случившееся.

Боже, что я натворила?

Я прижимаюсь спиной к холодной стене, сжав пальцы в кулаки. Внутри всё сжимается и одновременно распускается огненным цветком желания, который ещё несколько минут назад заполонил меня всю. Адреналин шпарит по венам, оставляя после себя странное ощущение слабости. Я качаю головой, стараясь не поддаться панике, и делаю глубокий вдох. Надо прийти в себя.

Зеркала тут нет, но я на ощупь приглаживаю волосы, пальцами убираю размазавшуюся помаду, расправляю платье. Влажные губы, горячая кожа, дрожь в коленях… Нет, я не должна так выходить. Я не могу. По мне ведь сразу всё станет понятно.

В груди сдавливает, как будто легкие не хотят работать. Губы всё ещё покалывает после его поцелуев, тело помнит каждое его движение, каждый толчок, каждое прикосновение.

Я дожидаюсь, пока дыхание хоть немного выровняется, прежде чем приоткрываю дверь и выглядываю в коридор. Как в шпионских фильмах.

Всё чисто.

Оглядевшись, быстро выскальзываю наружу и направляюсь обратно в зал. Моя голова высоко поднята, шаги уверенные, но внутри меня будто рвёт на части. Хочется развернуться и бежать. Куда угодно. Лишь бы не туда, где сейчас стоит мой муж.

В толпе я замечаю Романа. Он стоит у барной стойки и уже смотрит на меня. Его взгляд цепляется за мой, и внутри пробегает холод.

— Где ты была? — спрашивает он, едва я оказываюсь рядом. Голос его спокоен, но мне не нравится, как он пристально меня рассматривает.

— В уборной, — отвечаю я, легко пожав плечами. — Голова разболелась.

Я вижу, как его глаза прищуриваются, взгляд становится цепким. Опасно цепким. Он не просто смотрит. Он изучает. И я чувствую, как во мне колышется паника.

— Правда? — он медленно наклоняется ко мне, а я чувствую, как напрягаются мышцы спины. — Тогда почему у тебя такой румянец?

Меня бросает в жар. Это что, на мне написано, что я только что изменила своему мужу с его племянником в кладовке?

Дыхание на мгновение сбивается, но я тут же беру себя в руки.

— Может, я заболеваю, — пожимаю плечами и в ту же секунду, как назло, чихаю.

Роман изучает меня. Долго. Слишком долго. Мне кажется, что другие гости вечера это заметят и посчитают странным.

Внутри у меня всё сжимается от напряжения. Боже, он чувствует что-то? Догадывается?

— Тебе лучше поехать домой, — неожиданно говорит Роман. — Вызову тебе такси.

— Но….

— Домой, Лиля, — жёстко перебивает он, уже доставая телефон. — Если ты правда заболеваешь, не хочу, чтобы завтра валялась пластом.

Я киваю. Да, мне действительно лучше уехать. Дышать становится тяжело, как будто стены этого зала начинают сжиматься, душить.

Спустя несколько минут машина уже ждёт у входа. Роман помогает мне надеть пальто, но его пальцы будто слишком долго задерживаются на моих плечах. Он целует меня в висок, и я едва сдерживаю дрожь неприятия.

— Отдыхай, — произносит он тихо, и это вроде бы как должна быть забота, но в этом слове что-то такое, от чего меня пробирает холодок. Как будто он прощупывает мою реакцию.

Я выхожу из зала и сажусь в машину. Как только двери такси закрываются, я выдыхаю. Но даже это не приносит облегчения. Я смотрю в окно, и в отражении бокового стекла ловлю себя на мысли, что я сейчас напоминаю человека, балансирующего на самом краю обрыва. Одно неосторожное движение, один рваный вдох — и я упаду и разобьюсь насмерть.

Мои пальцы машинально сжимают подол платья. Я снова ощущаю его запах, вкус, прикосновения. Это безумие. Это разрушение. Это моя жизнь, которая теперь никогда не