Сердце на льду - Анна Эйч

В свою постель!

Укрыв девушку одеялом, я тяжело опускаюсь в кресло рядом и прикрываю глаза ладонью.

Как мне избавиться от тебя, русская сирена? Как перестать реагировать на твои провокации? Как не тащить тебя в свою спальню, не любоваться тем как ты спишь и не мечтать однажды проснуться рядом?

Она так близко – и одновременно мучительно далеко.

Сегодня я сказал, что хочу её трахнуть. Только за подобные мысли меня спокойно могут лишить лицензии врача. Не говоря уже о том, чтобы произносить их вслух, смотреть на неё пылающим взглядом и пытаться усмирить болезненно твёрдую эрекцию, возникающую всякий раз при появлении её хрупкого силуэта в поле зрения.

Долбанный извращенец, с каких пор меня стали возбуждать малолетки?

Глава 13. Ты мне не поможешь

Сена.

Нет, это уже перебор! Одно дело – видеть его во снах, и совсем другое – ощущать в собственной комнате его сводящий мужской аромат: свежий и соленый, с опьяняющим шлейфом сандалового дерева. Запах Курта как сильнодействующее зелье, вызывает привыкание, заставляет хотеть сбросить все запреты и прижаться к его горячему телу.

Что это за новый вид галлюцинаций?

Я открываю глаза и вместо привычного белого потолка вижу дизайнерскую люстру в виде созвездия.

Это совершенно точно не моя спальня!

Поворачиваю голову влево, уже заранее зная, что увижу: изящную тумбочку из тёмного дерева. Затем смотрю вправо: окно, задрапированное тяжёлыми шторами, не пропускающими солнечный свет. Опускаю взгляд на себя – шелковый пододеяльник цвета морской волны заботливо накрывает мои обнаженные ноги, как океан защищает свою русалку.

Поздравляю, Золотова! Ты снова проснулась в постели доктора Максвелла, но без самого доктора Максвелла!

Эта повторяющаяся ситуация напоминает мне фильм «День сурка»: словно я застряла в бесконечной временной петле, каждый день просыпаюсь в его постели, совершенно не помня, как попала сюда.

Резко вскакиваю с кровати и тут же опускаюсь обратно: голова будто чугунная. Что я вчера делала? – Точно! Я же напилась по случаю своего триумфального пролета с Олимпиадой. Но что было потом?

Замечаю на тумбочке стакан с водой и таблетку аспирина.

Ну конечно! Пьяная и несчастная, я снова попалась на глаза доктору Максвеллу, который в своей извечной манере бросился спасать всех страждущих – в частности меня, бедную и беспомощную «собачонку».

До чего раздражает эта его всепоглощающая забота! Особенно потому, что вызвана она исключительно его воспитанием и врождённой галантностью, а вовсе не симпатией ко мне. Это как застрять во френдзоне: лучше уж вообще не быть знакомой с человеком, который тебе нравится, чем навсегда остаться для него просто другом. Ведь однажды оказавшись там, выбраться практически невозможно.

Хватаю таблетку вместе со стаканом и решительно вылетаю из комнаты с намерением немедленно заявить Курту, чтобы он перестал меня спасать и вообще вмешиваться в мою жизнь без спроса. Нашёлся тут папочка! Моралист недоделанный!

– Ай! – едва распахнув дверь спальни, я мгновенно врезаюсь в чей-то каменный торс и щедро обдаю его водой из стакана.

– Сена! Ты… – Курт собирается высказать мне всё по поводу моей неуклюжести, но тут полотенце, небрежно обмотанное вокруг его бёдер, предательски сползает вниз и грозит открыть самую интригующую часть мужского тела. Пока Максвелл ловко перехватывает махровую ткань и предотвращает незапланированный стриптиз, мой взгляд уже безнадёжно захвачен пленительными линиями его пресса, которые уверенно ведут вниз к весьма внушительному достоинству.

– Зефирка, мои глаза выше, – насмешливо произносит Курт, упирая руки в бока.

Прозрачные капли бегут по точеному телу, прорисовывая каждую впадинку мышц… Это так красиво и…

– Сена…

– А? – я растерянно моргаю и заставляю себя поднять глаза выше. – Прости… э… я думала…

– Неважно. Дай пройти, мне нужно одеться, – он решает пресечь мои бессвязные оправдания и мягко отодвигает меня с дороги.

– Ах! Да-да, конечно! – торопливо шагаю в сторону и пропускаю его. Однако вместо того чтобы прийти в себя и уйти в гостиную, я продолжаю очарованно пожирать глазами его безупречную фигуру.

Какие плечи! Это должно быть незаконно: награждать одного человека одновременно блестящим умом и таким идеальным телом. Несправедливо по отношению к остальным смертным, наверняка, у него есть какой-то весомый недостаток. Например, у него идиотский смех.

Небеса, путь – это будет так! Молю!

– Так и будешь гипнотизировать мою спину или наконец отвернёшься? – терпкий, насыщенный тембр заставляет меня вздрогнуть от неожиданности.

У него что – глаза на затылке?

– А что, нельзя? – вызывающе отвечаю я, сложив руки на груди. Легко быть дерзкой, когда не видишь его проницательных глаз.

– Решила посмотреть, как я переодеваюсь? – находясь в пол-оборота, спрашивает Курт вопросительно вздёрнув бровь.

О боже! В таком ракурсе он выглядит ещё соблазнительнее.

– Может быть! – демонстрирую напускную уверенность и стараюсь скрыть смущение за провокационным заявлением.

– Ладно, мне нечего стесняться, – беспечно бросает он и одним движением сбрасывает полотенце с бёдер.

Перед моими глазами открывается весьма впечатляющий вид на упругие ягодицы и…

– Курт! – пискнув, я поспешно прикрываю глаза ладонями.

– Что такое, Зефирка? Увидела нечто пугающее? – Пока я со всей силы сжимаю веки и для верности закрываю лицо руками. Максвелл, судя по шороху ткани, быстро натягивает одежду и подходит ко мне вплотную.

Меня окутывает приятный аромат геля для душа, смешанный с его персональным запахом, пробирающим до самых костей. Дыхание опаляет щеку, а глубокий и тягучий шепот парализует всё тело: – Или впечатляющее?

Внутри всё натягивается струной, пульс за секунду подскакивает до запрещенной скорости и предательски начинает бить по артерии проходящей в районе шеи. Я нестерпимо хочу, чтобы он не просто дразнил меня шёпотом, а наконец-то прикоснулся, но на этом его игра в альфа-самца заканчивается.

– Вчера ты была смелее, – усмехается засранец и игривой походкой направляется на кухню.

Смелее?

Я анализирую брошенные слова и в ужасающем шоке отмираю спустя пару секунд.

– А что случилось вчера? – Быстро перебегаю в гостиную и впиваюсь взглядом в широкую спину Максвелла. – Что я натворила?

Курт резко прекращает возню с посудой и застывает с двумя яйцами в руке над сковородкой.

– Да, собственно, ни-че-го такого…

Он что? Решил дать заднюю?

– Курт! Что я сделала?!

Прошу? Нет, требую я.

– Ты что, правда ничего не помнишь? – Он подозрительно хмурится, явно пытаясь понять, не притворяюсь ли я сейчас.

– Помню разговор с Ритой, потом как стащила алкоголь у Либи… – начинаю перечислять я растерянно.

– А дальше?

– Потом вроде бы проникла в комплекс и… – Чем больше я пытаюсь воскресить вчерашний вечер в своей голове, тем сильнее всё расплывается и превращается