Прибежище из серы и тьмы - Люсинда Дарк

Глава 10

Каликс

Есть что-то интригующее в человеке, которому нечего приобретать и нечего терять. Я всегда находил наблюдение за своим отцом похожим на решение проблемы, которая кажется, по крайней мере внешне, сложной, но на самом деле довольно проста.

Азаи не отличается большим умом и не слишком красив. Его главная сила… ну, сила. И тот факт, что он может произвести на свет нескольких могущественных сыновей за один год. Откинувшись на скрипучее сиденье скамейки, насколько это возможно, не сломав эту чертову штуковину, я бросаю скучающий взгляд вдоль рядов повернутых голов туда, где в центре входа стоит мой отец.

— Доброе утро, юные создания, — говорит он, и его глубокий голос эхом разносится по огромному пространству обеденного зала. — Я Азаи, Бог Силы и Мужественности. Я еще раз приветствую вас на Ортусе, поскольку уверен, что Залика и Нубо сделали это по нашей просьбе.

Раздраженный и все больше теряющий интерес к происходящему, я бросаю взгляд через стол туда, где сидит Кайра с прямой спиной и холодным и бесстрастным выражением лица. Скользя взглядом по ее гибкому телу, я глубоко вдыхаю и улыбаюсь. Она все еще пахнет моим братом, несмотря на мыло и морскую воду, которыми она, без сомнения, пыталась смыть запах. Беспрепятственно наблюдая за моей маленькой воровкой, я обвожу взглядом изгибы ее длинной шеи. Представляя, как мои змеи обвиваются вокруг нее там и ниже, используя свои умы и тела, чтобы заставить ее, принять мой…

Мои восхитительные мысли обрываются, когда губы Кайры приоткрываются, и она резко втягивает воздух. Осознавая напряженность, которая пронизывает ее тело и тело мужчин рядом со мной, я позволяю своему вниманию вернуться к Азаи только для того, чтобы понять, что его больше нет рядом.

Руэн и Теос встают рядом со мной, их тела быстро двигаются, когда еще несколько человек начинают подниматься со своих мест. — В чем дело? — Спрашиваю я, следя за происходящим. По другую сторону стола Кайра встает и обходит деревянный стол, не останавливаясь, пока не оказывается на расстоянии вытянутой руки. Мои ладони зудят от желания дотянуться до нее, прикоснуться к ней, и прижать ее к своему телу.

— Ты что, не слушал? — Спрашивает Теос, его лицо так же напряжено, как и у всех остальных.

Я пожимаю плечами. — Не совсем. Слова Азаи никогда не бывают настолько важными.

Теос бросает на меня взгляд, полный крайнего замешательства. Не знаю почему. Он знает, какой Азаи. Раздутый, самонадувающийся мешок мышц, лишенный чего-либо еще, кроме мельчайшего интеллекта.

— Совет Богов здесь, — заявляет Руэн, когда люди, поднимающиеся из-за столов, начинают пробираться к выходу. — Они призвали всех Смертных Богов как из Пердиции, так и из Ривьер, выслушать их указы.

Я закатываю глаза. — Речь пойдет об их жалком оправдании причины, по которой мы все собрались здесь, — говорю я, поворачиваясь, как это делает Руэн, и следуя за толпой других.

Кайра подходит справа от меня и смотрит на меня. — Ты догадался, что это место было не школой, а тюрьмой, — задумчиво бормочет она. — Есть какие-нибудь идеи относительно того, что они могли бы нам сообщить?

В уголках моих губ появляется усмешка, и я приподнимаю бровь, глядя на нее. — Дай мне свой язык, и я, возможно, дам тебе еще одно предположение.

Ее настигает хмурый взгляд, и она быстро топает вперед. — Да ну и насрать на это, — парирует она. Теос, как всегда преданный любовник и поклонник, спешит догнать ее. Хотя я не против отстать. В конце концов, это дает мне такой великолепный вид на ее задницу. В голову приходят новые фантазии. Раздвинуть эти пышные, округлые ягодицы и просунуть свой член между ними, взять ее там и наслаждаться ее криками боли, когда она вынуждена принимать каждый дюйм моего члена в самую тугую часть себя.

Руэн поворачивается ко мне, прерывая мои внутренние размышления, как будто у этого человека есть проницательный взгляд в мою голову. С другой стороны, если кто-то и знает, так это он. Его убежденность оставаться прямым и благородным почти печальна, когда мы оба знаем, что за всеми его благородными намерениями и словами он такой же, как я. Жадный. Эгоистичный. Неизлечимый монстр. Единственное, что нас разделяет, — это оковы вежливости, которые он заставляет себя носить, затягивая их всякий раз, когда они становятся слишком свободными.

Я бросаю взгляд, на быстро удаляющуюся задницу Кайры. Она разорвет его цепи, если он не будет осторожен, и, Боги, я не могу дождаться момента, когда увижу это.

— Ты должен отнестись к этому серьезно, — рычит Руэн, предупреждающе понижая голос.

Я склоняю голову набок. — Почему это?

Он моргает, как будто не ожидал такого ответа. Он уже должен был знать, что на требования, предъявленные мне, я почти никогда не реагирую. — Мы в опасной ситуации, — продолжает он. — Боги могут убить нас…

Утомительная необходимость слушать его становится невыносимой. Махнув рукой, я обхожу его и снова начинаю идти. Как и ожидалось, он следует за мной. — Я чертовски серьезен, Каликс. Это не просто…

— Если бы Боги хотели нашей смерти, — говорю я, обрывая его, — мы были бы мертвы. Следовательно, они не хотят нашей смерти.

Краем глаза я замечаю, как Руэн хмурит брови. — Даже если это правда, они явно чего-то хотят от нас, и это…

— Конечно, хотят. — Это чертовски очевидно. Мы вдвоем выходим из опустевшей столовой и следуем за большой группой учеников на несколько шагов позади, поскольку их ведут «без сомнения» Азаи и двое Терр Ортуса, которые пришли с ним. — Они хотят нашей силы. Они точно не смогут получить ее, если мы умрем. — Я бросаю на него откровенный взгляд. — Я думал, ты из нас, самый умный, брат.

— Они знают, что мы не отдали бы им наши силы добровольно, — отвечает Руэн, и эта вездесущая морщинка на его лбу остается на месте. — Это убило бы нас.

— Может быть. — Я пожимаю плечами. — Или просто заставит нас желать смерти.

— Тебя это совсем не беспокоит, не так ли? — спрашивает он.

Протягивая руку, я прикладываю ладонь одной руки к виску, а затем отвожу ее в сторону. — С чего это должно меня волновать? — Предлагаю я вместо ответа. — Я не боюсь смерти.

Наступает пауза тишины, когда вокруг нас не раздается ничего, кроме звука наших ботинок, шаркающих по каменному полу, а затем: — А