Два развода Айрин Фокс - Леся Рысёнок

сделку? Так это хорошо! – обрадовался барон. – Значит Ривот тебя точно не обидит и процент с прибыли высокий положит. Это правильно, Айрин. Я тоже говорю, что половина – слишком мало. А ещё что-то спрашивал тебя этот лорд заезжий?

– Нет, больше ничего. Мне кажется, это дело его скорее раздражает, чем интересует. И что он тут забыл? – притвороно сокрушалась я. – Мало ли что было год назад. Как думаете, господин Майер, он же не отправит нас обратно?

Я очень старалась показать, как сильно меня пугает перспектива быть отправленной домой. Так, что больше ни о чем и говорит не могу, ни о каких делах. Даже в рукав вцепилась для убедительности и в глаза ему с ужасом заглядывала.

– Ну что ты, что ты, Айрин. Никто тебя не отправит никуда. У тебя же здесь и дом, и положение, и семья. Вот и пользу миру уже приносишь. А что касается до сделок, так это обязанность и его и моя, как инспекторов Надзора, несправедливости не допустить! – барон отеческим жестом принялся поглаживать меня по плечу. – Точно, ничего больше не спрашивал?

– Точно, – заверила старика. – Но я так переволновалась! Этот инспектор, он такой ужасный и грубый. Может, стоит отложить сделку, мало ли что ему не понравится?

– Зачем откладывать? Не надо ничего откладывать, – разволновался барон. – Наоборот, пусть убедиться, что у нас тут попаданок не обижают, все как положено делают и даже больше!

Ага, ага, насчёт “больше” я в курсе. Вот только не обо мне печется милый дядюшка, а о себе. Но хоть в долю не стал проситься, а намекал ведь. И как же теперь убедить его не раздувать наш с Дашкой процент? Да, молодец я, загнала сама себя в угол. Не признаваться же теперь, что я контракт брачный читала... Сразу все поймет, что я дурочкой прикидывались, и кто знает, что сделает, может важное что-то уничтожит. Улики, так сказать.

Хотя... А если все экземпляры контракта выкрасть и сказать, что так и было? Что, мол договаривались все по-честному с мужем делить, то есть и имущество, и доходы пополам?

Ага, и тогда мне автоматом половина его долгов прилетит... Что же делать?

– Мам? – дочка подергала меня за рукав.

– Да, милая?

– Я устала…

Ох, солнышко мое! Извинилась перед бароном, еще раз заверила, что от нас с Дашкой враг ничего не узнает и ретировалась прочь. Пора навестить Лизбетт. Она все это затеяла, ей и расхлебывать. А документы все же добыть нужно.

Энергичная госпожа Коток на попе ровно не сидела. Думаю, что ничегонеделание просто претило ее натуре. Когда экипаж привез нас к ней, она повела себя, как положено гостеприимной Бабе Яге. Накормила, напоила, Дашку спать уложила , а меня принялась поедом есть.

– Что ты сказала лорду Сталлеру, непутевая твоя башка? Он прислал мне письмо и затребовал все материалу по твоему прибытию.

Ой, а вот этого мы вроде бы хотели избежать. Страх липким лапками схватил меня за горло. Неужели, Лизбетт не шутила, и проверка на самом деле будет. И что? И как?..

– Нич-чего, – еле выговорила я.

Да сколько можно-то? Я год трясусь от страха и не знаю, на что имею право, а на что нет. И почему так все время бывает – ты только начинаешь верить, что все кончилось и осталось позади, тебе кажется, что вот он, свет в конце тоннеля, а оказывается, что это погребальный костер твоих надежд!

Опустила руки. Точнее они сами как-то обмякли и повисли безвольно.

– Все, не могу больше, Лиз. Это никогда не кончится. Меня так и будет каждый пинать, куда ему захочется. Этот лорд Сталлер, он снова сказал, что я буду его любовницей. А я не могу, Лиз! Просто не могу!

Никогда и никому я не рассказывала, что делал со мной Олег, мой первый муж. Про тутошнюю семью – да, говорила, мы вместе смеялись над попытками его мамаши сплавить мне свои платья, обсуждали обучение Дашки, Лиза помогла мне открыть счет, с которого оплачивалось ее обучение. Даже про любовниц мужа она была в курсе и знала, что меня это не трогает, скорее забавляет. Но про Олега – нет, это табу.

Что стало последней каплей, которая прорвала плотину эмоций? Не знаю. Я сдерживалась с того момента, как въехала в поместье. Я – баронесса, и у меня дочь. Я должна держать себя в руках и вести себя достойно. Никто не должен думать обо мне плохо. Держать лицо. Соблюдать сотни правил. Я уже давно не человек, я сама как кукла, поворачиваюсь, говорю и двигаюсь по чужим подсказкам. Забавно, но собой я становлюсь только среди кукол, с ними я чувствую себя хоть чуточку живой. Мой постоянный спутник – бутылек мутного стекла с успокоительными каплями. Они не позволят сбросить маску, удержат спину прямой, а плечи расправленными.

Почему они не сработали сегодня? Я сидела на небольшой уютной кухоньке, так похожей на привычную земную, и рассказывала все. Даже то, что хотела стереть из памяти, будто этого не было, потому что не могло быть никогда. Например, как Олег пытался вытравить плод, подсунув мне какие-то капли, когда я сказала, что я беременна. Дашка ведь не просто так родилась проблемным ребенком. Как первый раз я ушла от мужа и пряталась, боясь что он завершит начатое. Нашел, извинился, простила… Просто остаться одной с ребенком тогда казалось еще страшнее. А девчонки, с которыми росла в интернате, наперебой твердили, какой у меня замечательный муж, и как я могла с ним так поступить...

Именно тогда моим правилом стало никому ничего не рассказывать.

Почему же сейчас я, захлебываясь слезами, вываливала все на ту, что скорее всего наградит меня очередной язвительной репликой? Не знаю и не хочу думать. Я правда, очень устала бороться неизвестно с чем и зачем.

Лизбетт сидела молча.

– Слушай, когда все закончиться, отправим тебя на каникулы к моей свекрови, – неожиданно сказал она, когда я замолчала. – Нет, вместе поедем. Гордес и Адам тут и без нас справятся.

– Почему к свекрови? – спросила я, вытирая слезы. Нельзя реветь. Я должна была держать эмоции под контролем.

– Мировая тетка потому что. А у тебя этот, синдром сироты. Вот и приголубит тебя.

– Что за чушь? – Слова Лизбетт так поразили, что даже самобичевание за слабость и лорд