Никаких аристократов, или Фальшивая Невеста - Марина Бреннер

иногда истязает. Вечно твердит о том, что тело женщины — музыкальный инструмент, и только настоящему музыканту дано научить его звучать... Пытки, раскаленные камни и ещё какая — то дрянь. Как эти две дуры живы до сих пор, ума не приложу. Место Смотрителя, кстати, сначала было его. Мне пришлось эту обязанность возложить на себя, иначе все прошлые наши труды пошли бы прахом. Мой брат запер себя в скалах вместе со своими Музыкальными Шлюхами и ничего не хотел знать, пока...

— Успокойся, — прошептала Элли.

Теперь ей было и в самом деле страшно.

— Пока не появилась ты. Слухи дошли и до Аллека, Приграничье не такое уж большое, а языки у людей длинные. Вот он и пришел. Светловолосая, да ещё и с "ключом" на руке... Скажи, мой брат тебе ничего этакого не предлагал?

Невеста отрицательно потрясла головой. Ни к чему здесь правда. Её итак сегодня слишком много!

Раймер кивнул:

— Ну, всё правильно. Аллек посмотрел и понял, что ты не ОНА. Вот и всё. А теперь вот что, Эллинора. Что я хочу тебе сказать.

Обогнув тахту, развенчанный присел на её край. Лейда Морней приподнялась и, подогнув ноги, прижалась щекой к плечу жениха, горячее даже сквозь ткань рубахи.

— Слушаешь?

Девушка кивнула.

— Ты станешь моей женой уже скоро, Элли. Здесь назад пути нет, и это не обсуждается. Но вот твоё теперешнее состояние... Мне придется... убить это дитя. До рождения. Я не хочу выплодить на свет чудовище, потом похоронить тебя и медленно сходить с ума. Да, я понимаю — ты тоже не ОНА. Но... ты очень нужна мне, Эллинора Морней. Кем бы ты ни была, кто, откуда... Ты нужна мне. Без этой самой Невесты не видать Смотрителю потомства, но Приграничье это переживёт. А без тебя загнусь я, и уж точно тогда Стыку придет конец. Поддерживать здесь жизнь будет некому. Уж так вот.

Он шумно выдохнул и, наконец, закончил. Резко так замолчал, будто внезапно ему отрубили язык.

Тишина стала такой, что её можно было резать ножом, как сливочный пирог или жирное масло.

— Дарион, — Элли перешла на шёпот, словно боясь разбудить эту тишину — Послушай теперь, что предлагаю я. Просто послушай, без сердца. Давай... подождём? Ну... сколько — то можно подождать, верно ведь? Давай определим срок. Хотя бы тот, до признания меня твоей супругой. Ммм? Если что — то будет не так... мы поймём. Ты — маг, а я... я пойму, я уверена. И вот тогда ты... сделаешь всё, что должен.

— Ты думаешь? — Смотритель повернулся к ней — У нас выйдет такое провернуть? Ты уверена?

— Да! — твердо ответила Элли.

Хотя на этот раз не была уверена. Ни в чём.

Ей нестерпимо хотелось кричать. Кричать во всю глотку! Чтоб хоть истошным криком и рыданиями достучаться до Богов, придумавших такое сделать с ЕЁ Мужчиной.

Вместо этого Невеста, встав на колени, неуклюже обняла Смотрителя и тут же начала плавиться в ответных, тяжелых объятиях и прикосновении губ, накрывших её кислый от брекса рот...

Глава 19

Отбывать назад было решено через несколько дней.

Дарион слегка колебался. Ему казалось, что жить здесь, в Парме будет безопаснее и целесообразнее для Эллиноры.

— Что тебе далось поместье? — недоумевал он — Глушь. Здесь всё же город, и в случае чего...

Однако же невеста была неумолима:

— Мне там больше нравится. Там спокойнее. И ты на глазах! Не напьешься лишний раз. Да и эти твои странные знакомые, Дарион... Не вздумай по порталам к ним ходить. Всё равно узнаю, вот что. Понятно, что ты раньше путешествовал по бабам, но то раньше. Вначале меня тут не было, а потом мы не были связаны клятвой. Теперь всё по другому. Имей ввиду, узнаю — твоё проклятие тебе сладким бубликом покажется. Так накажу — здешних Богов завидки возьмут! Можешь обижаться, твоё право.

Раймеру вновь захотелось дать невесте подзатыльник. Надо сказать, что по мере того, как Эллинора Морней, "обживаясь" в новом статусе, набирала силу и наглела, это желание появлялось всё чаще и чаще. Равно как и мысли о хлысте и восхитительной, упругой заднице будущей супруги посещали малодушного мага. Посещали, волнуя и тормоша самые потайные уголки его разума, заставляя думать о мудрости мужей, применяющих к своим жёнам наказания телесные.

Однако же, не будучи большим любителем размахивать кулаками перед бабами, тем более беременными, развенчанный лишь сжал зубы и вяло отбрехался:

— Иди ты к легру, Эллинора. Домой так домой. Но учти. Как приедем, уйду в обход, пора сменить Аллека. С тобой нянчиться будет некому.

— И отлично, — буркнула Элли — И не надо.

На том и порешили.

Провожать молодую пару, давшую надежду на возрождение Приграничья, сбежался казалось, весь город. На узкой улочке было не протолкнуться, возчику пришлось прикрикнуть на страждующих, чтобы поставить экипаж поближе к дому.

К "выезду" Элли нарядилась, как на большой праздник. То самое красное платье тяжёлого бархата, убереженное преданной Катариной, отлично сидело на лейде Морней!

Облегая стройное тело девушки, как перчатка, одеяние выгодно подчеркивало достоинства, скрывая мелкие недостатки. Пышная юбка "в пол", отделанная по подолу черным, грубым кружевом, добавляла "парадности", "праздничности", "дороговизны" на первый взгляд простому, хоть и очень яркому, наряду. Лиф был отделан крупным бисером, переливающимся под тусклым, утренним светом обоих светил.

Громадная, меховая накидка почти скрывала великолепие вышивки, что очень расстраивало Эллинору.

Однако без пелерины ехать запретил Смотритель, объяснив всё в своей хамской манере:

— Холодно, Элли. Это раз. Голыми сиськами нечего сверкать на улице. Это два. Ясно?

— Яснее некуда, — фыркнула лейда Морней — Ты, Дарион, хам и грубиян.

— Точно так, дорогая, — кивнул тот — И краску с губ сотри. Не по статусу тебе так мазаться. И вообще... все свои краски вон... отдай Кэти. Мне жена — размалевка ни к чему.

Однако же, когда скромняшка Эллинора, миновав распахнутые услужливой челядью двери, ступила прямо на засыпанную мелким снегом, перемешанным с брызгами утреннего света, площадку перед домом, Раймер залюбовался невестой. Этот слишком яркий, даже слегка вызывающий наряд невероятно шёл ей. Платье, горящее подземным огнем. Затейливо уложенная прическа, стянутая мелкой, шелковой сеткой. Трефорнетка*, завершающая образ, несколько легкомысленная и такая же яркая, в тон основному цвету наряда... Перчатки. Большие круглые серьги — меховинки...

Сияющие синие глаза! Розовые, нежные щеки. Губы. Теплые, ещё хранящие следы стёртой краски. Чуть припухщие, как от слёз или долгих поцелуев...

"Скорее бы остаться с тобой наедине, — распалился Смотритель, чувствуя жжение в паху — Посдирать это