Слишком красивая - Анна Шнайдер

Мы с Эдуардом шагали рядом по дорожке ко входу в парк. Он вёл Джес, спокойно и вполне профессионально держа поводок, я просто шла рядом, чувствуя себя марионеткой, которую невидимый кукловод дёргает за ниточки.

Возле входа в парк я всё-таки не выдержала.

— Я туда не пойду, — заявила, останавливаясь. Эдуард тоже остановился, обернулся и вопросительно поднял брови. — Там фонарей нет.

— Пока не стемнело.

— Но скоро же стемнеет. Часа не пройдёт, будет темно, как в… сам знаешь где.

— Ладно, — усмехнулся Дианкин миллионер. — Но мне нужно нормальное место, где нам никто не помешает. Какая-нибудь лавочка. Во дворе не подойдёт, там слишком много народу. Я видел лавочку недалеко от входа в парк, думаю, на неё падает свет с дороги. Сядем там?

— А на обратном пути до моего дома мы поговорить не можем? — почти обречённо протянула я, понимая, что вряд ли Эдуард согласится на подобный вариант. И точно — мужчина тут же отрезал:

— Нет.

Пришлось-таки идти в парк. Но в итоге это оказалось в чём-то даже полезно — потому что свежий и слегка прохладный вечерний воздух немного остудил мои горячие мысли, и на лавочку я села почти успокоившись и решив, что Эдуард наверняка хочет обсудить Диану, злится на меня без всякой причины, а с Дашей неудачно пошутил просто так, потому что не понимает последствий подобной шуточки.

Но первые же слова Эдуарда, сказанные сразу после того, как он опустился на лавочку рядом со мной — не близко, но и не очень далеко, — а Джес устроилась возле наших ног, будто так и надо и вообще всё правильно, полностью разрушили мою хромающую теорию.

— «Он уделяет мне слишком много внимания. Но понятно, что это не интерес, а нечто другое», — сказал Эдуард, будто кого-то передразнивая, и секунду спустя я поняла кого. Меня!

Но…

— Ты… ты что, подслушивал? — выдохнула я возмущённо, тут же вспомнив, как он произнёс фразу об однозначных впечатлениях, из-за чего я тоже поначалу подумала, что он слышал наш с Дианой разговор, но потом выкинула тот эпизод из головы за ненадобностью.

— Да, — кивнул Эдуард с таким видом, будто в этом не было ничего особенного. — Мне было интересно, о чём вы с Дианой будете сегодня разговаривать.

— Тебе… — Я, совсем недавно успокоившаяся, донельзя рассердилась опять. Повернулась к нему лицом, чтобы видеть наглые тёмные глаза — в вечернем полумраке они казались ещё более тёмными, а улыбка — ещё более издевательской, — и процедила: — Тебе не кажется, что это нехорошо?!

— Нет, — ответил Эдуард с ехидцей. — Мне не кажется. Я точно знаю — это нехорошо.

— Ну ты и…

— Сейчас не об этом, — перебил он меня безапелляционно. — Я злюсь на тебя, Алиса, потому что не понимаю, почему ты уверена, будто у меня нет к тебе интереса? Ещё и Диану в этом убеждаешь!

— Что?! — Я в шоке захлопала глазами. Что… что он несёт?!

— Вот уж в чём Диана совершенно не нуждается, так это в подобном убеждении, — продолжал между тем Эдуард, пока я пыталась собрать мысли в кучку. — Она и так уверена в собственной неотразимости, особенно на твоём фоне. Но меня бесит, что в этом уверена и ты тоже! Вбила себе в голову, что не можешь мне понравиться и всё, что я делаю, — это какая-то дурацкая проверка!

— А-а-а… — Я открыла рот, глотая воздух, как воду, и ощущая, что начинаю задыхаться. — Но… нет?

— Конечно нет. Алиса, ты же умная девушка. Ты наверняка заметила, что я не люблю Диану. В таком случае зачем мне её проверять? Чтобы что? Если я кого-то и проверял, так это тебя.

Я совсем запуталась.

Потёрла ладонью лоб и откровенно призналась в этом:

— Ты мне весь мозг взорвал. Я ничего не понимаю. Если это не проверка для Дианы, тогда что? И зачем? Только не говори мне про интерес ко мне, потому что…

— Хорошо, — перебил меня Эдуард почти со злостью. — Не буду говорить.

Он резко приблизился ко мне, обнял одной рукой за талию — во второй же был поводок Джес — и поцеловал.

Глава 39. Эдуард

«Если человек не понимает слов, значит, объяснять надо не словами», — часто любил повторять его отец. Это правило работало всегда и со всеми, безошибочно и верно открывая окружающим дорогу к истине, если объяснения заходили в тупик.

Вот и сейчас Эдуард, пытаясь поговорить с Алисой, почувствовал, что всё будет бесполезно. Она не верила, что способна понравиться ему, как некоторые люди не верят в Бога — и доказывать им что-либо бесполезно. Но, в отличие от вопросов веры, в данном случае свои чувства вполне можно показать.

То, что Алиса ему симпатична, даже более того, Эдуард в полной мере осознал, когда недавно ехал в машине к её дому. Он не был склонен к самообману, поэтому не стал отрицать очевидное — эта девушка его сильно зацепила. Тем, что не врала, не пыталась казаться лучше, не кокетничала… Она в целом была одно сплошное «не». Возможно, она и самого Эдуарда не хотела, но это он собирался проверить опытным путём.

Нежные губы дрогнули, раскрываясь и дрожа, как лепестки цветка на ветру. Эдуард поймал их с настойчивым трепетом, прижимая Алису к себе и каждую секунду опасаясь, что она вот-вот начнёт вырываться.

Но девушка оцепенела от неожиданности. Замерла, сделав только один судорожный вдох, пригодившийся Эдуарду для того, чтобы начать целовать её глубже, но пока не сопротивлялась. Скорее всего, Алиса не до конца осознавала происходящее и по-прежнему не могла поверить, что это всё происходит по-настоящему, а не снится ей.

Подумав об этом, Эдуард тут же вновь разозлился. Прижал Алису к себе ещё крепче, практически уложив на себя, и сдвинул ладонь с талии ниже, погладив, а затем и сжав ягодицы. Девушка то ли охнула, то ли застонала, и он, не мешкая, углубил поцелуй, сделав его по-настоящему откровенным.

Эдуард ласкал губы Алисы, сплетал её язык со своим, наслаждаясь каждым ответным движением растерянной девушки. А оно было, это движение, — робкое и почти неощутимое, но было. Алиса изучала его — и губами, и языком, и руками, которыми она легко провела по спине Эдуарда, отчего он даже задрожал, испытывая какое-то бешеное возбуждение, сродни которому не чувствовал уже давно. Ничего ведь не случилось