Кроличья ферма попаданки - Дия Семина

— К-как это умерла? А ты?

— Я заняла её тело, совершенно другая женщина, здесь таких полно. И её дар умер вместе с ней. Единственное, что я могу, это позаботится о её дочери. Полина слаба, никаких способностей у девочки нет. А ты всё профукал, если не сказать грубее. И мне плевать, сколько будет тянуться этот развод. Год, десять лет. Граф взялся за это дело, его адвокат из тебя завяжет узлы, думаю, что за то, что ты сдал подельников, на каторге тебе сладко не будет. Вот и всё, что я хотела тебе сказать. На договор я и не рассчитывала. На возврат денег Алёны, тоже не претендую. Такие, как ты быстро всё сбывают и спускают. Ведь так?

Он сидит ошарашенный, не думала, что мои, вполне обычные слова произведут на него такое впечатление. И в этот момент он сглотнул, прикрыл глаза, нет, не жалость в нём, и не тоска по Алёне, он вспомнил о своём бандитском схроне. Всё спрятал, и я вдруг увидела где!

— Я знаю, где ты спрятал деньги, — наклонилась и прошептала, чтобы конвоир не услышал. — Сейчас выйду, и через час откопаю клад. С такими деньгами мне вообще плевать на тебя, приплачу нужным людям, и ты не выйдешь. Стану вдовой, а не разведёнкой! Это гораздо проще, не правда ли?

Разворачиваюсь и делаю шаг к выходу.

— Откройте дверь!

— Стой, ведьма! Ты не посмеешь! Я на тебя донесу! — вопит вслед «муж».

Поворачиваюсь и шёпотом ему отвечаю, сладенько так: «Кто тебе поверит? У меня был потрясающий учитель, Назар Стрельцов, знаешь такого? Вот, научил, как с врагами поступать, спасибо ему, и заупокойную службу, так и быть, закажу!»

И вышла.

Вот это я ему отомстила.

Судя по дикому вою за дверью и звону цепей, ему сейчас голову разорвёт от ярости. Но, сам виноват, нельзя обижать девочек.

— Алёна Павловна, как всё прошло? Он вас не оскорбил? — адвокат подбежал, огорчённый, что не успел на нашем свидании поприсутствовать.

— Замечательно, всё прошло. Просто чудесно!

Ответила, улыбнулась и вдруг почувствовала такую тягу, словно меня кто-то связал и лебёдкой к какому-то месту тянет. Умом понимаю, что надо бы притормозить, но не могу.

Вот ёлки, я снова в режиме поиска кладов, сейчас сама всем и выдам, и клад мужа, и свои способности.

Глава 25. Бум и я попала

Ужасное состояние с каждым шагом усиливается. Я – зомби, соображаю с трудом, и поделать ничего не могу, не могу стряхнуть с себя морок, какие-то неведомые силы тянут меня из управы, кольцо под воротом платья горит, и, наверное, это многие видят. А я иду и иду, не разбирая дороги. Даже крикнуть не могу, чтобы меня поймали!

Боже, широкая улица, а дальше площадь, хоть бы меня, куда свернуло, на безопасный тротуар.

Куда там.

Несусь, словно утюг дома забыла выключить, всё быстрее и быстрее.

Слышу за спиной крики адвоката и Егорова: «Алёна Павловна, вы куда? Стойте!»

А я ещё быстрее.

Сбоку раздаётся трёхэтажный мат ямщика, едва успевшего объехать непутёвую бабу: меня, значит.

Дважды столкнулась с какими-то людьми.

Даже «простите» не могу сказать.

Дело принимает совершенно дурацкий оборот. Архип был прав, сто раз прав. Только он меня чувствует, только он понимает, как меня перехватить.

Бегу, куда тянет, и так усиленно думаю о нём, молю, чтобы догнал и остановил, пока я под колёса не попала.

Архип, кажется, выбежал и скоро появится, но красивая карета на моём пути возникла быстрее.

Я как муха на полной скорости впечаталась в боковую дверцу и, к счастью, меня отбросило назад, а не утянуло под колёса, иначе лишилась бы ног.

Падаю навзничь и теряю сознание.

Вот и остановилась.

Очнулась в совершенно незнакомом помещении, таком шикарном, что в глазах зарябило, или этот из-за шишки на затылке, знатно я ударилась о каменную мостовую.

— Ох, голубушка! Наконец-то вы очнулись, я переживаю о вашем самочувствии. Что же вас сподвигло кинуться под колёса моей кареты?

С трудом сфокусировала взгляд на говорящем и ойкнула от неожиданности.

Жених?

Сам граф Безухов Лев Николаевич, и только сейчас до меня дошла ироничность ситуации: ему бы Наташу Ростову в жёны, а не меня. Я героиня совершенно иного романа.

Едва слышно простонала:

— После встречи с мужем помутнение сознания случилось, может быть, он внушил мысль о самоубийстве. Спасибо, что спасли. Но я, пожалуй, пойду, у меня дочка одна. Она ещё слишком слаба.

Делаю попытку привстать, но стены вокруг начали делать немыслимое сальто, потолок пополз вниз, а пол наверх. Со стоном снова откидываюсь на мягкие подушки.

— Скажите, где девочка, и я мигом привезу её сюда.

— Её нельзя забирать, курс лечения минимум неделю, может быть две. Она напугана отцом, не доверяет мужчинам и совсем перестала говорить.

В моих глазах появились искренние слёзы, а на холёном лице графа досадная задумчивость.

Не так он хотел начать наше знакомство. А я вообще не собиралась с ним знакомиться, особенно при этих обстоятельствах.

— Но у меня к вам есть весьма важное, как бы это сказать деликатно, предложение.

Я невольно сжала в кулаках пододеяльник, и он этот «жест» напряжения заметил, улыбнулся. Понимает, что долго удерживать меня не может.

— Мне говорил Егоров, что вы хотели оказать мне скромную поддержку, необременительную для моей разрушенной репутации.

— Как, однако, вы красиво выражаетесь. Даже в таком состоянии, ваши слова поразительно точны. Но я хотел предложить гораздо больше. Намного больше!

— Ой, прошу меня простить, великодушно, даже пощадить. Но я не могу принять щедрых даров. Тем более что мой муж не даст мне развод. Я, кажется, останусь женой каторжника.

— Это глупости, если начнёт упрямиться, не доживёт и до этапа, таких как он мало кто будет терпеть.

Вот это Его кровожадная светлость выдал, не моргнув глазом, готов подкупить убийц и решить мою проблему…

Это и мне сигнал, что предложение сейчас последует такое, что я не посмею отказаться. Набираю побольше воздуха, поджимаю заледеневшие ноги, меня, кажется, успели раздеть, что совсем уж неприятно.

Понимаю, что муж – птенчик, а этот настоящий коршун, заклюёт, и глазом не моргнёт. Но Лев так мило улыбнулся.

— Вы мне очень нравитесь, и учитывая вашу одарённость, я… Я, как бы это сказать, потерял голову.