Месть. Идеальный сценарий - Лея Вестова

Я отвернулась от экрана, не в силах больше смотреть.

— Выключи, пожалуйста, — попросила я Дмитрия. Он молча закрыл крышку ноутбука. Грохот новостного мира снова сменился оглушительной тишиной нашей маленькой кухни.

Именно в этот момент плотина, которую я так долго и мучительно сдерживала, прорвалась. Я не закричала, не зарыдала в истерике. Слезы просто потекли по моим щекам. Тихие, горячие, горькие слезы. Я плакала не о себе. Я оплакивала своего отца, его разрушенную жизнь, его украденное наследие. Я оплакивала ту наивную, доверчивую Киру, которой я когда-то была и которой уже никогда не стану.

Дмитрий не говорил ни слова. Он не пытался меня утешать банальными фразами. Он просто встал, подошел к кухонному шкафчику, достал стакан и налил мне воды. Затем сел рядом и осторожно положил свою теплую, сильную руку на мое плечо. Это простое, молчаливое прикосновение оказалось красноречивее и важнее любых слов поддержки. В нем была вся та надежность, вся та человечность, которых мне так отчаянно не хватало все это время. Он не пытался разделить мое горе. Он просто был рядом, позволяя мне прожить его до конца, до самого дна.

Мы просидели так, наверное, около часа. Я плакала, а он молча сидел рядом, и его присутствие было моим единственным якорем в этом бушующем океане боли.

Когда слезы иссякли, осталась только звенящая, выжигающая пустота и дикая усталость. Мне казалось, я не спала целую вечность.

— Тебе нужно отдохнуть, — мягко сказал Дмитрий, словно прочитав мои мысли. — По-настояшему. Не урывками по три часа, а нормально.

— Я не смогу уснуть, — честно призналась я. — В голове слишком много… всего.

— Попробуй, — настойчиво повторил он. — Я буду здесь. Я никуда не уйду.

Он проводил меня в спальню. Я, не раздеваясь, рухнула на кровать и закрыла глаза. Вопреки моим ожиданиям, сон пришел почти мгновенно. Тяжелый, вязкий, без сновидений, как временная смерть.

Проснулась я от настойчивого гула мобильного телефона. Не своего «чистого», а того старого, который лежал в сумке. Я открыла глаза. За окном уже сгущались вечерние сумерки. Я проспала почти десять часов. Дмитрий сидел в кресле у окна и читал книгу. Увидев, что я проснулась, он отложил ее в сторону.

— Журналисты, — коротко пояснил он, кивнув в сторону моей сумки. — Звонят без остановки уже несколько часов. Каким-то образом просочилась информация о твоем старом адресе. У подъезда уже дежурит целая толпа. Настоящая осада.

Осада. Война не закончилась. Она просто перешла в новую фазу. Война за право на частную жизнь, за право на молчание.

— Что нам делать? — растерянно спросила я.

— Сидеть тихо и ждать, — спокойно ответил он. — Через пару дней появится новая сенсация, и они переключатся на другую жертву. А пока мы здесь, в полной безопасности.

Но в его голосе я уловила нотки беспокойства. Он понимал, что долго так продолжаться не может. Мы были заперты в этой квартире, как в подводной лодке.

Весь следующий день прошел в этом странном, подвешенном состоянии. Мы почти не разговаривали, но чувствовали друг друга без слов. Дмитрий заказал еду, мы вместе поужинали на кухне. А потом он снова сел в кресло с книгой, а я на диван, пытаясь сосредоточиться на каком-то старом фильме по телевизору. Но мысли постоянно возвращались к произошедшему.

Пустота не уходила. Она стала моим фоном, моей тенью. Я выиграла главную битву в своей жизни, но эта победа лишила меня цели. Месть была мощным двигателем, заставлявшим меня вставать по утрам и бороться. А что теперь? Ради чего жить, когда враги повержены, а справедливость восторжествовала?

Поздно вечером, когда город за окном уже давно погрузился в сон, Дмитрий отложил книгу и подошел ко мне.

— Кира, — сказал он тихо, и я впервые услышала, как он назвал меня по имени, без отчества. — Нам нужно поговорить. О будущем.

Я подняла на него уставшие глаза.

— О каком будущем?

— О твоем.

Он сел рядом на диван, но на почтительном расстоянии.

— Эта война окончена. Ты победила. Но теперь тебе предстоит самая сложная битва. Битва за саму себя. Тебе нужно решить, что делать дальше. Ты можешь продать компанию, получить огромные деньги и уехать жить куда-нибудь на берег океана, пытаясь забыть все, как страшный сон. Это один путь.

Он сделал паузу, давая мне обдумать его слова.

— А есть другой? — спросила я.

— Есть, — твердо сказал он. — Ты можешь вернуться. Вернуться и возглавить дело своего отца. Стать той, кем он всегда мечтал тебя видеть. Сильной, уверенной, созидающей. Это будет гораздо труднее. Это будет долгий, мучительный путь. Тебе придется разгребать те авгиевы конюшни, что оставил после себя твой муж. Тебе придется бороться с советом директоров, доказывать каждому, что ты не просто «наследница», а настоящий руководитель. Но только этот путь, как мне кажется, сможет по-настояшему залечить твои раны. Не месть лечит, Кира. Лечит созидание.

Его слова были как удар. Простой, точный, бьющий в самую суть. Он был прав. Абсолютно прав. Прятаться, убегать, пытаться забыть — это путь в никуда. Это означало бы признать, что они все-таки победили, что им удалось меня сломать. Единственный способ по-настоящему победить — это стать сильнее, чем они, построить на руинах, которые они оставили, что-то новое, чистое и прочное.

— Что ты будешь делать завтра, Кира? — спросил он, глядя мне прямо в глаза. Этот простой вопрос вернул меня к жизни. Он заставил мой мозг, атрофировавшийся от всего этого ужаса, снова заработать. Завтра. Нужно было думать о завтрашнем дне.

— Завтра, — произнесла я медленно, и с каждым словом мой голос становился все тверже, — я попрошу подготовить документы для моего официального вступления в должность генерального директора. А потом я поеду в офис.

Дмитрий молча кивнул. В его глазах я увидела не просто одобрение. Я увидела гордость.

Пустота внутри меня никуда не исчезла. Но на самом ее дне, в самой глубине черного кратера, робко, едва заметно, зажегся крошечный огонек. Огонек новой цели. Нового смысла. Новой жизни. Война за прошлое была окончена. Начиналась долгая и трудная битва за будущее.

Глава 18

Сон, пришедший под утро, был коротким и поверхностным, как тонкая пленка льда на глубокой темной воде. Я проснулась не от звука будильника, а от оглушительной внутренней тишины. Пустота,