Все начнется с нас - Колин Гувер

идти к дочке, поэтому я сажусь на пол в коридоре. Накатывают слезы. Я не люблю плакать на людях. А плачу я нередко, особенно в последнее время. Развод — огромное потрясение; растить дочь в одиночку — огромное потрясение; вести бизнес — огромное потрясение; иметь дело с пугающим бывшим мужем — огромное потрясение.

А еще от этих намеков, что наш развод был ошибкой, в мою совесть занозой впивается страх. Временами я и сама себя спрашиваю, не жилось бы мне легче, будь у меня по-прежнему муж, с которым можно разделить хлопоты. И порой я задаюсь вопросом, не напрасно ли запрещаю дочке оставаться на ночь у родного отца. Увы, ни к отношениям, ни к договору о совместной опеке не прилагается инструкция, как правильно поступать.

Я не знаю, каждый ли мой шаг верен, просто стараюсь как могу. Без чего мне точно станет проще, так это без манипуляций и газлайтинга.

Жаль, что я не дома; я бы направилась прямиком к шкатулке и достала свой список-напоминание. Обязательно его сфотографирую, чтобы всегда иметь при себе.

Это замкнутый круг, и я не представляю, как из него вырываются те, у кого нет средств или поддержки от родных и друзей. Как они выстаивают в этой борьбе каждый день, каждую секунду? Мне кажется, порой хватает малейшего момента слабости и уязвимости в присутствии бывшего партнера, чтобы усомниться в своем решении.

Каждый, кто ушел от агрессивного, склонного к манипуляциям человека, заслуживает медали. Памятника при жизни. Звания супергероя.

Очевидно, общество долгое время поклонялось неправильным идолам, иначе как объяснить, что даже сдвинуть с места дом бывает проще, чем выйти из абьюзивной ситуации?

Я все еще плачу, когда открывается дверь. Поднимаю взгляд — из квартиры выходит Маршалл с двумя пакетами мусора. Увидев меня на полу, он останавливается.

— Ой! — Его глаза перебегают из стороны в сторону, словно он надеется, что мне поможет кто-то еще.

Да мне и не нужна помощь. Разве что передышка.

Маршалл ставит пакеты на пол и садится напротив меня, вытянув ноги.

— Не знаю, что сказать. — Он неловко почесывает колено. — Я хреново утешаю.

Его смущение заставляет меня улыбнуться сквозь слезы.

— Я в норме, — заверяю я Маршалла вялым взмахом руки. — Иногда после ссоры с Райлом хочется поплакать.

Маршалл напрягается, как будто готов вскочить и догнать Райла.

— Он что, тебя ударил?

— Нет. Он вел себя довольно спокойно.

Маршалл явно рад это слышать. Но тут меня словно прорывает. Раз уж мужу подруги не повезло оказаться рядом, я изливаю ему все, что наболело.

— Думаю, проблема в том, что на этот раз у него действительно была причина на меня злиться, но отреагировал он относительно мирно. Порой мы спорим, и все сводится к обычному обмену мнениями. И когда такое случается, я спрашиваю себя, не слишком ли погорячилась, когда подала на развод. Нет, я знаю, что поступила правильно. Я уверена. Однако Райл умеет сеять крохотные зернышки сомнения, и вот я уже думаю: вдруг наша жизнь сложилась бы лучше, предоставь я ему больше времени для работы над собой?

Мне стыдно, что я взваливаю свои проблемы на Маршалла. Это некрасиво с моей стороны, ведь Райл — его лучший друг.

— Прости, — вздыхаю я. — Не хотела тебя этим грузить.

— Алиса мне изменила, — говорит Маршалл.

Я молча таращусь на него секунд пять.

— Т-то есть?

— Это случилось давно. Мы успешно все пережили, но черт, это был кошмар. Она разбила мне сердце.

Я трясу головой, чтобы осмыслить услышанное, однако Маршалл продолжает рассказ, и я заставляю себя сосредоточиться.

— Непростые были времена. Мы учились в разных колледжах и пытались сохранять отношения на расстоянии. Совсем еще зеленые, ветер в голове… Ничего серьезного она не натворила. Напилась и замутила с каким-то парнем на вечеринке, а потом очнулась и вспомнила, какой я замечательный. Но когда она мне рассказала… Я никогда еще так не злился. Никто не ранил меня больнее. Мне хотелось отомстить — тоже изменить ей, чтобы она поняла, каково это; мне хотелось проколоть ей шины, потратить все деньги с ее кредиток, сжечь всю ее одежду… И все же, несмотря на весь гнев, когда она стояла передо мной, я не допускал даже мысли о том, чтобы ее ударить. Если уж начистоту, мне хотелось обнять ее и разрыдаться у нее на плече. — Маршалл участливо глядит на меня. — Когда я думаю о том, что Райл тебя бил… Я дико на него злюсь. Потому что люблю его. Искренне. Мы с детства лучшие друзья. И вместе с тем я его ненавижу. За то, что не могу назвать его хорошим человеком. Никакие твои проступки не оправдывают жестокости в твой адрес. Не забывай это, Лили. Ты правильно сделала, когда от него ушла. И никогда себя за это не вини. Наоборот, ты должна собой гордиться.

Я даже не представляла, как сильно на меня давит пережитое, однако после слов Маршалла я словно сбрасываю тяжкий груз с души.

Не знаю, мог ли меня так воодушевить кто-то еще. Поддержка человека, который любит Райла как брата, придает мне сил. Окрыляет.

— Ты не прав, Маршалл. Ты чертовски хорошо утешаешь.

Улыбаясь, Маршалл помогает мне встать. Затем он уносит мусор, а я возвращаюсь в квартиру и крепко обнимаю дочь.

Глава 13. Атлас

Удивительно, как один и тот же вечер может начаться с того, на что ты годами надеялся, а закончиться тем, чего ты годами боялся.

Я обязательно поцеловал бы Лили, если бы не то злосчастное сообщение. Я не хотел, чтобы посторонние мысли омрачили наш первый за долгие годы поцелуй.

Сообщение прислал Дэрин. Написал, что в «ЛВБ» заявилась моя мать. Я утаил это от Лили, ведь как только я рассказал ей о звонке матери — сразу пожалел. Из-за меня отличный вечер едва не завершился на мрачной ноте.

Я не ответил Дэрину, поскольку не хотел прерывать свидание. Даже когда мы с Лили разошлись по машинам, я