Её Сиятельство Графиня - Лика Вериор

Ничего-то от вас не скроешь, княгиня!

— Да, его светлость изволили показать мне Петербург.

— И как?

— Красивый город, но душа к нему не лежит.

— Чего не сказать о князе?

— Ваша светлость, — я позволила себе укоризненный взгляд. — Будьте так добры избавить меня от подобных разговоров.

Княгиня тонко улыбнулась, но в этой улыбке не было прежней отеческой теплоты — ей определённо не понравилось, что её ткнули носом в нарушенные границы.

— Как скажешь, ma chère.

Я сопроводила княгиню до самого экипажа, чувствуя стыд за резкий ответ. И всё же я не собираюсь терпеть подобные разговоры. Зачем лезть в душу? Мы не так близки и едва ли даже самый близкий человек имел бы на это право.

В пурпурной гостиной разговор, как ни странно, тоже шёл о князе — он словно преследовал меня. Теперь, после ухода княгини, дамы могли с чистой совестью пообсуждать её племянника.

— Ваше сиятельство, — обратилась ко мне Мельникова, — говорят, вы в хороших отношениях с Воронцовым.

— Мало ли что говорят, — ответила довольно грубо.

— Ах, всё ясно. Кажется, и княгиня изволили с вами об этом поговорить? Не серчайте, тема крайне животрепещуща, — я ничего на это не ответила. — Вы знаете, князь редко бывает в обществе дам. Обычно — среди родственниц. До брака с Таней, моей кузиной, все думали, он до конца жизни будет холостым — никакого интереса к женщинам.

Я присела, стараясь не выказывать большого интереса, но вот она — подробность про князя, о которой я не знала. Сама я не смела спрашивать о нём, а тут столь благодатная почва!

— Тане прочили жизнь старой девы — тиха, нелюдима. Но красива, этого не отнять — словно придумана заядлым романистом. Видимо, тем и зацепила князя. Они поженились очень скоро, ходили даже слухи о добрачной связи, но детей у пары так и не случилось. Может, потому что оба холодного темперамента…

— Да не бывало князя дома, — фыркнула Мещерская. — Вот у всех мужья, братья — при военных чинах, да одомашненные, но бывают же эти, исключительные, которые не просто чин получают, но и служить рвутся. Вот и князь — такой. По его военному пылу и не скажешь, что личность «холодного темперамента»…

— Не думаю, что нам стоит о таком говорить, — пробормотала, но меня не услышали.

— Вот и вы, Лизавета, кажется, стали его пылким интересом, даже Тане такого не перепало.

— Извольте! — тут уже пришлось повысить голос. — Не говорить о таких вещах. Князь — достойный человек и наше общение сугубо в рамках приличий, у нас есть несколько общих тем для разговоров, тем более князь — хороший друг моего кузена Павла Демидова.

— Вы скучноваты для женщины, чей нелюбимый муж прикован к постели…

— Дамы! — перебила всех Тютчева. — Вы ставите её сиятельство в крайне неловкое положение. Не стоит нервировать хозяйку вечера.

— Ох, и правда… Лизавета, право, мы не хотели вас смущать. Подобные вещи обыденны и нет ничего дурного в хорошей дружбе со знатным вдовцом.

Я промолчала. Ещё хоть слово о князе, и я всех выгоню. И хоть бы рассказали чего интересного! Нет, надо было сразу перейти на мерзкие сплетни!

Ну и больно надо!

Значит, в порочных связях не замечен. Приятно знать. По крайней мере, если и есть у князя интрижки, он достаточно умён и уважителен как к семье, так и к себе самому (чего уж говорить о его возможной даме сердца), чтобы не раскрывать эти отношения голодной на скандалы публике.

— Вы как-то погрустнели, — заметила Катерина. — Это всё из-за наших разговоров? Не расстраивайтесь, никто и не подумает подозревать вас в чём-то предосудительном.

Не о том были мои печали, но о чём именно — даже себе признаться стыдно.

Дамы остались на ночь — всё в той же гостиной, не пожелав расходиться по выделенным покоям. Я тоже решила их не покидать — мы рисовали, декламировали стихи и даже пели. Неудобных тем больше не поднималось и, по правде, я даже была немного счастлива в их компании.

Глава 15

Санкт-Петербург

Михайловский дворец

Слухи о том, что графиня ищет встречи с Шереметевым, застали Демида врасплох. Обратная ситуация была ему хорошо знакома — о жаждущих встречи с Лизаветой Вавиловой он знал, более того — всех поимённо. А вот чтобы сама графиня… После Безрукова и Подземельного это был первый случай. Впрочем, едва ли до него доходят все новости о графине.

Ладно-ладно, зачем себя обманывать? Он старался — всё для того делал, — чтобы никакие сведения о графине мимо него не проходили.

Но что за дела у неё с Шереметевым? В их многочисленных разговорах Лизавета ни разу не упоминала о нём. Может, Лев в курсе?

Господи, ну не будет же Демид спрашивать о таком?

Он встрепенулся, стоило дверям гостиной вновь открыться. Графиня вошла свойственным ей быстрым шагом, к ней тут же поспешил Безруков, с недавних пор ставший завсегдатаем «Кружка». Они о чём-то поговорили, точнее — говорил Безруков, а Лизавета кивала, сосредоточенно слушая.

Демид наблюдал за ними, вылавливая каждое движение. О чём их беседа? Какие у них общие дела? И насколько глупо с его стороны будет вернуться к дуэлям?

Безруков что-то сказал, отчего Лизавета встрепенулась. Даже не видя лица, Демид мог понять её эмоции — сейчас она обрадовалась. Снова закивала, что-то сказала. Безруков улыбнулся и отрывисто поклонился.

Демид не стал и дальше молча наблюдать, пошёл навстречу графине.

— Ваша светлость, — короткий реверанс — и она уже выискивала кого-то в зале.

— Рад видеть вас. Кого-то ищите?

— Дмитрий Николаевич собирались присутствовать сегодня. Мы договорились о встрече.

— Кажется, Шереметев всё ещё не прибыли…

— Как жаль.

— Позволите скрасить ваше ожидание?

— Вы же знаете, ваша светлость, я всегда рада вашей компании.

— Приятно слышать.

— Помните тех крепостных, что вы подарили мне? — Демид встрепенулся — почему графиня вдруг заговорила об этом? — Часть из них — из Шереметьевских владений.

— Потому вы ищите встречу с ним? — графиня кивнула. — Расскажете подробнее?

Она шагнула чуть ближе и понизила голос.

— В Троицком есть хорошие кружевницы. Я хочу выкупить их и открыть производство, — разрази Демида молния — прямо здесь и сейчас, это было бы не так сокрушительно, как пронзившие его насквозь завораживающие интонации. И без того обычно тихий, сейчас голос графини звучал преступно интимно.

— Зачем же вам это? — он взял себя в руки. — Разве вам недостаточно средств? Я могу помочь…

— Ну что вы, ваша светлость! — её голос резко повысился. — Вы и так слишком