Я не играю по правилам - Екатерина Аверина

— Прогуляемся немного? — предлагаю ей, легко считывая усталость по ее осанке и бледному лицу.

Вика кивает, и мы идем в сторону парка. Ее ладонь греет мою, а пульс синхронизируется со стуком ее низких каблуков. Она долго молчит, но в какой-то момент ее все же прорывает, и она начинает выговариваться, перескакивая с темы на тему. Обнимаю за плечи, притягиваю к себе. Мне неожиданно важно даже то, что она сегодня ела на завтрак. Я не умею говорить, но умею слушать и слышать. Ее я готов слушать бесконечно.

И в такси я слушаю, как она дышит, пока я ее обнимаю. Прижимаюсь губами к виску. Вика застывает, а потом несмело обвивает меня руками за пояс, прикладывается виском к плечу и почти не шевелится до самого дома.

У подъезда беру ее за руки. Рассматриваю смущенную улыбку. Ей чертовски идет.

— Пригласишь меня на чай? — убираю светлые волосы ей за ухо.

— Это наглость, — смущается она.

— Знаю, — подмигиваю ей.

Она задумывается на долю секунды, а потом кивает, и я следую за ней, намереваясь задержаться тут до утра.

Глава 20

Мирослав

В небольшой прихожей меня обволакивает запахом тепла и уюта, иначе я не могу его определить. Это смесь из парфюма любимой женщины, оставшегося на верхней одежде, висящей на открытой вешалке, аромат все того же крепкого кофе, который она пьет по утрам, чтобы проснуться, запах ее светлых волос и нежной кожи, бумажных обоев и новой обувной полки.

Вика снимает обувь. Ее ступни в белых носках кажутся крохотными в сравнении с моим сорок третьим.

— Чему ты улыбаешься? — Оглянувшись, спрашивает она.

Я лишь пожимаю плечами и иду на кухню следом за ней. Тут тоже уютно. Мягкий свет наполняет пространство, тихо урчит холодильник, из крана в раковину падают редкие капли воды, потому что скорее всего его не до конца закрутили. На подставке для вымытой посуды стоит единственная кружка, и это эгоистично меня радует.

— Ты есть будешь? — Вика заглядывает в холодильник, а я взглядом маньяка разглядываю ее спину, ягодицы, бедра и стройные ноги. — Мирослав? — она бросает на меня строгий и одновременно смущенный взгляд.

— Чай, — напоминаю ей.

Вика заглядывает в заварочный чайник, смешно морщится и набирает воды в электрический. Наблюдаю за легкостью ее движений и думаю о том, что мне предстоит сделать, чтобы она была счастлива. Не знаю, что сделал с ней бывший муж, но я зол на него и мне адски хочется набить ему морду за то, что Вика перестала верить в себя, за то, что она все время замыкается и прячется за безликими шмотками. Я радовался, когда увидел ее в блузке и брюках. Дело даже не в том, что она чертовски сексуальна в этом. Ее глаза сияли, когда она позволила выпустить свою хрупкую и легкую внутреннюю женщину на свободу.

Закипает чайник. Вика заливает кипятком ароматную заварку и устало присаживается за стол напротив меня. Я разворачиваюсь, чтобы было удобнее смотреть на нее. Прижимаю ладони к столешнице. Вика делает то же самое, осознанно или нет, я не знаю. Мы долго смотрим друг на друга и молчим. На ее щеках появляется румянец, она облизывает губы, и они становятся еще более соблазнительными. Светлые волосы слегка растрепались, блузка все еще смята в районе груди, и я медленно рассматриваю каждую крохотную складку на ткани.

Ладони медленно скользят по столу, пока не сталкиваются с тонкими пальцами Вики, пропахшими лекарством. Она не прячет от меня руки, только едва заметно улыбается и нервничает. Глажу ее пальцы, тыльную сторону ладони, накрываю своими ладонями и аккуратно сжимаю, а затем беру за запястье и тихо прошу:

— Иди ко мне.

— Чай, — напоминает Вика.

— Потом обязательно будет чай, — подмигиваю ей.

Она поднимается, обходит стол, а я разворачиваюсь и развожу колени, чтобы она встала ближе. Кладу ладони ей на бедра, смотрю снизу вверх и веду руками по талии к ребрам, повторяя изгибы ее фигуры и собирая блузку. Обратно скольжу по обнаженной коже, чувствуя, как она покрывается мурашками прямо под моими прикосновениями. От волнения Вика дышит чаще, дергает головой, роняя волосы себе на лицо.

Тяну ее к себе, усаживаю на колено. Убираю светлые пряди за уши, чтобы не закрывалась. Медленно целую ее в скулы и щеки, в уголки губ. Дразню языком. Она приоткрывает рот, и я жадно углубляю поцелуй, наслаждаясь ее вкусом, ее резким выдохом и пальцами, вцепившимися мне в плечо.

Практически не разрывая поцелуй, разворачиваю Вику и усаживаю на себя верхом. Она обнимает меня обеими руками, гладит по шее, затылку. Прикрыв глаза, сама тянется за каждым прикосновением, сама ласкает мои губы. Сердце в этот момент стремится улететь куда-то в космос, а возбуждение бьет в пах горячей волной. Резко дергаю бедрами, прижимая ее к паху. Вика выдыхает и случайно царапает кожу на моей шее. Шиплю и кусаю ее за губу.

— Прости, — смущенно смеется, и получает шлепок по ягодице. — Ай! — подпрыгивает на мне.

Закатив глаза, скриплю зубами.

— Это за твое «прости», — поясняю ей. — Неуместно.

Она удивленно вскидывает брови, а я завожу руку ей на затылок, осторожно оттягиваю голову назад и медленно провожу языком по шее, покрываю ее поцелуями, вновь добираясь до губ. Руки блуждают под ее блузкой, добираются до застежки лифчика. Легкий щелчок, и грудь освобождается от белья. В моменте Вика снова зажимается, ее дыхание меняется и мне требуется время, чтобы доказать, что ничего страшного не происходит. Я даю ей возможность привыкнуть к каждому прикосновению. Взглядами, жестами, поцелуями стараюсь показать, что она красива и желанна.

Снимаю с себя футболку. Теперь мы на равных, и она тоже может касаться моего обнаженно торса. Ее ладони скользят по плечам, ложатся на грудь. Мое сердце готово прыгнуть ей в ладонь в эту секунду. Она двигает рукой и слушает, как стучит у меня за ребрами.

Мы тонем в глазах друг друга, ни говоря ни слова. Когда ее пальцы медленно, дразняще спускаются по моему прессу ниже, я сжимаю ее ягодицы и рывком вдавливаю в себя, впиваясь в губы очередным голодным поцелуем.

Этот разгон происходит секунд за десять. В