Я не играю по правилам - Екатерина Аверина

выбираюсь из-под одеяла, стараясь не разбудить Мирослава. Ноги босые, пол прохладный, но внутри все еще горит. В ванной включаю воду, стою под душем, но все равно чувствую на коже его запах. Он будоражит мысли воспоминаниями о том, что между нами было еще недавно. Как жадно целовались, как сминали простыни и думали лишь друг о друге и тех чувствах, которые зародились между нами.

Этого не должно было произойти. Я не должна была в него влюбляться. В моей голове и жизни так много правил. Но ему наплевать на правила. Мне, кажется, теперь тоже, ведь если двоим хорошо, то все остальное не имеет значения.

Насухо вытираюсь, надеваю легкий халат и провожу ладонью по запотевшему зеркалу. В нем отражается что-то совершенно необычное, новое. Мягкая, почти девчачья улыбка, и глаза блестят. Боже!

— Виктория, соберись, — шепчу себе, но улыбка не исчезает, только становится шире и щеки розовеют, как у школьницы после ее первого раза.

Подпрыгиваю от неожиданности, застав Мирослава на кухне. Он забавно приподнимает бровь, продолжая невозмутимо собирать симпатичные бутерброды на завтрак. Остатками адекватности радуюсь, что Волчонок догадался надеть штаны, иначе я бы точно сгорела от неловкости, а так, полюбовавшись красивым торсом, улыбаюсь парню и ухожу в спальню, чтобы хотя бы расчесать влажные волосы.

За столом мы долго молчим, рассматривая друг друга из-под ресниц.

— Ты готов к предстоящей игре? — я первая нарушаю тишину, зная, что он не слишком разговорчив, а мне жизненно необходимо разбавить густой воздух между нами его голосом, чтобы снизить уровень нарастающего волнения, ведь скоро мне на работу, а у него тренировка, и…

— Будешь болеть за меня? — Он задает встречный вопрос.

— Конечно.

— Тогда точно готов, — подмигивает, поднимается из-за стола и забирает посуду в раковину.

— Мир, — тихо зову его.

— М? — оглядывается, домывая кружку, из которой я пила кофе.

— Во Дворце нас не должны видеть вместе, — напоминаю ему.

— Я в курсе. Сейчас уйду, — все понимает, только взгляд его темнеет и тяжелеет. Не нравится.

Мне тоже эта ситуация совсем не нравится, но у нас нет выхода. Тем более Орлов приехал. Он будет ходить на тренировки и на игры. От его внимательного взгляда сложно скрыться. Нам не нужны проблемы. Волчонку не нужны.

Домыв посуду, Мир долго и недовольно собирается. Сначала возится с носками, потом трет шею и бросает на меня хитрые взгляды, как будто надеется, что я скажу: «Останься». Но я только улыбаюсь и глажу его по щеке. Он вздыхает, целует в висок и уходит. А я остаюсь одна, довольная, немножко растерянная и одновременно обеспокоенная.

Во Дворец спорта мы с ним приезжаем по отдельности, но, как назло, сталкиваемся прямо в холле. Волчонок хмурит брови, а на лбу все равно надпись: «Да, у меня был офигенная ночь!». И, конечно, это замечают.

— О! Дикий, кажется, вернулся с удачной охоты, — фыркает Саша, едва не поперхнувшись водой из бутылки. — И может быть теперь будет немного добрее.

— Да он не охотился, — хлопает Мира по плечу Даня, кстати, однофамилец моего бывшего мужа, что каждый раз заставляет меня слегка напрягаться. — Его поймали и за уши в логово затащили, — хохочет Егоров.

Мирослав закатывает глаза, усмехается и демонстративно показывает им средний палец, ничуть не смущаясь. Я качаю головой, отворачиваюсь, пряча улыбку, но Катя, оказавшаяся рядом, перехватывает мой взгляд.

— У-гу, — щурясь, протягивает она. — Интересно, интересно.

— Кыш, — показываю ей язык.

— Я молчу, — улыбается Шмидт, выставив ладони перед собой.

— Вот и молчи, — немного ускоряю шаг.

— Вот и молчу, — смеется подруга, поймав меня под руку. — Кстати, — склонившись к уху, шепчет она, — тебе очень идет сияние в твоих красивых глазках. Я тебе об этом уже говорила?

— Кать!

— Это просто комплимент. А еще сама знаешь кто снова притащился во Дворец, — еще тише говорит она. — Прямо за мной приехал.

— Орлов тут. Сама знаешь кто теперь будет здесь жить, — вздыхаю я. — Хорошего дня, — прощаюсь с подругой у своего кабинета.

— И тебе, — она чмокает меня в щеку и убегает к себе.

Рабочий день начинается в привычном ритме. Один за другим заходят игроки. Кто-то с мелкими ссадинами, кто-то с общими вопросами. Отвечаю, осматриваю, обрабатываю, назначаю процедуры и расписываю рекомендации при необходимости. Привычная рутина помогает немного отвлечься от мыслей о сегодняшнем утре и о том, что скоро я увижусь с бывшим мужем.

— Привет, Виктория Андреевна, — Мирослав заходит в мой кабинет без стука. Наверняка знал, что у меня никого нет.

— Что-то случилось? — поднимаю на него взгляд и тут же понимаю, что да. Выражение лица не то, чтобы серьезное, скорее сосредоточенное.

— Немного потянул бок после становой. Ничего страшного, но Миханыч отправил к тебе, — с деланным безразличием говорит он, усаживаясь на кушетку. — Перестраховщик.

— Показывай, — вздыхаю. Ловлю его взгляд и тону в нем на несколько секунд. По телу вновь прокатывается волна тепла, и на время предстоящие проблемы перестают казаться очень страшными.

Приступаю к осмотру. Мир замирает, вдох у него сбивается, губы плотно сжаты. Он молчит, но я чувствую, как напряжено его тело. Его кожа теплая, под пальцами играют мышцы.

— Все нормально. Растяжение небольшое, но сегодня стоит быть аккуратнее. Обещаешь? — задаю вопрос, стараясь не поднимать взгляда, иначе снова утону.

— Ты ставишь меня в неловкое положение, — тихо отвечает он.

— Почему? — мои пальцы замирают на его торсе.

— Потому что на тренировке я должен работать, но ты так заботишься обо мне, что я не понимаю, как могу тебе отказать, — тянется к моему лицу и пропускает прядь волос между пальцев.

Мягко отстраняюсь, достаю гель, наношу на кожу, осторожно втираю. В кабинете становится странно тихо. Воздух будто густеет от слов, которые мы не произносим. Мирослав смотрит на меня. Я это чувствую. И в этот момент дверь распахивается без стука.

Когда-нибудь я повешу на нее амбарный замок. Изнутри!

— Виктория Андреевна, вы не… заняты? — Дамир Арифулин вваливается в кабинет, как всегда, не спросив. Останавливается, увидев меня и полуобнаженного Мира. В его взгляде вспыхивает интерес, но он тут же скрывает его под натянутой вежливостью.

— А вы зачастили, Дамир Исламович, — сухо замечаю я,