Барс. Взрыв мозга - Лана Александровна Ременцова

– Могу предположить, что здесь находились хищники, и ваш отец, таким образом, спасался от них. – Снова пояснил Барай.

Глаза Вилики расширились.

– А на этих лианах так можно долго перебираться?

– Можно, если он натренированный и умный.

– Папа… такой. Сильный, смелый, умный.

– Прямо не человек средних лет, а полубог. – Процедил Барай.

На этот раз даже на суровом лице бандита образовалось подобие улыбки.

– Пусть так. Главное – найти его. – Этой фразой Барс решил подбодрить любимую.

Чуть позже вся компания медленно двигается через густые дебри. Солнце, проникая сквозь плотную листву исполинских деревьев, создает калейдоскоп мерцающих пятен на влажной земле. Запах гниения, смешанный со сладким ароматом экзотических цветов, наполняет горячий, влажный воздух. Джунгли дышат жизнью, пульсируют в унисон с криками птиц и шелестом крыльев насекомых. Лианы, будто змеи, обвивают стволы вековых деревьев, тянутся к свету, сплетаясь в непроходимые заросли. Под ногами хрустят опавшие листья, скрывая под собой коварные корни и влажную, глинистую почву. Каждый шаг требует внимания, ведь здесь, в сердце джунглей, скрывается множество опасностей.

Вилика обратила внимание, что звуки здесь обманчивы. Тишина может быть предвестницей нападения хищника, а громкий крик обезьяны – всего лишь предупреждением о надвигающейся грозе. Река, петляющая сквозь джунгли, будто живая артерия, несёт в себе жизнь и смерть. В её мутных водах таятся крокодилы, а по берегам растут ядовитые растения. Но, несмотря на опасности, джунгли завораживают красотой и величием. Здесь, вдали от цивилизации, можно почувствовать себя частью чего-то большего, ощутить единство с природой и осознать свою незначительность перед лицом её мощи. Это место, где жизнь и смерть переплетаются в вечном танце, где каждый день – борьба за выживание, и где красота природы проявляется во всём своём великолепии.

– Реально красиво здесь, – протянул Макр.

– Сто пудов, только очко жмёт, – ляпнул один из друзей Барса.

– Как там тебя? – спросил Макр скалящегося блондина.

– Закин.

– Ок. Слушай, Закин, мы при Вилике Маржиновне так не выражаемся. Так что придержи язык за зубами.

– Да ладно!.. Барс! Что, реально всем нам надо теперь следить за языком? – густые золотистые брови достаточно симпатичного холёного парня взлетели вверх.

Барс оглянулся.

– Да. Это касается всех. Нежные ушки моей девочки не предназначены для вашего жаргона.

– Хорошо. А как же ты сам материшься при ней?

– Это другое. Для связки слов.

Спустя несколько часов они нарвались на пантеру. И, не успев испугаться, с ней в мгновение ока разобрался Барай своим небольшим искривлённым кинжалом.

Барс не смог сдержать восхищения.

Подошёл и хлопнул его по плечу.

– Не ожидал, баран. Это было круто.

Мужчина уже не обижался на новоявленную кличку.

– Обычное дело. Мы живём среди этих тварей.

– Реально впечатлил. Далеко нам ещё?

– Я веду вас к древнему храму, но там дикое племя. С ним мы не можем бороться.

– Почему? Они же люди, а ты запросто расправился с такой зверюгой.

Барай отстранился. На загорелом обветренном лице отразился испуг.

– Они хуже этих зверюг. Вы не понимаете. Те дикари сильные и ловкие. Никто, кто попал к ним в лапы, не спасся. Я сам видел, как они вытаскивали печень у несчастных голой рукой.

Вилика позеленела.

Все напряглись. Хотя люди Маркуса всю дорогу переговаривались между собой, а тут даже замолкли, вытаращив глаза.

Барс, подумав с минуту, произнёс:

– Голыми руками такое возможно только при наличии длинных острых ногтей. Так. Парни, как только подойдём к храму, всем быть начеку.

Вскоре они вышли к величественному каменному зданию. Вилика, как и большинство парней, невольно залюбовалась многочисленными нишами с массивной лепниной в виде необычных фресок.

Храм окружали потрескавшиеся колонны, увитые ползучими растениями. Некоторые будто горели крошечными огоньками в виде ярких бутонов. В глубоких трещинах ютились ящерки. Глиняные кирпичи кое-где выступали неровностями и шероховатостями. Однако это не умаляло благородства здания. На них повеяло некой таинственностью, невидимыми ритуалами, и даже появилось острое желание войти внутрь.

– Точно древний храм… – протянул Бусин. Прищурился и подошёл ближе. – Тут нарисованы какие-то знаки.

Барс тоже пригляделся.

– Не похожи на религиозные.

Вилика даже протянула руку и потрогала один.

– Да, больше на ритуальные. Я видела подобные в инете.

– Жутковато здесь, – вставил свои три копейки Крис.

– Да ладно вам, сейчас ещё в штаны наложите, – оскалился Барс.

Телохранители девушки нахмурились, но не сказали ни слова любимому госпожи.

Вся компания, озираясь по сторонам, аккуратно двинулась внутрь, переступая старые ветви и кучи сухих растений. Многие обратили внимание, что их часть сожжена.

– Точно тут проводили ритуалы, – пробурчал Бусин, оставляя глубокие следы во влажной траве.

Друзья Барса помалкивали, чтобы не сердить босса. А люди Маркуса вообще постоянно были молчаливы.

Даже собаки замолкли и не издавали ни единого звука.

Сквозь пролом в покосившейся стене проникал тусклый свет, едва рассеивая мрак, царивший в заброшенном храме. Запах сырости и тлена въелся в каждый камень, в каждую фреску, некогда яркую, а ныне – лишь бледное воспоминание о былом великолепии. Под ногами хрустел мусор, опавшие листья и обломки штукатурки, щедро рассыпавшиеся по полу.

– Интересно, здесь может быть какой-то источник пресной воды? – спросила Вилика, с интересом поглядывая по сторонам.

– Возможно, надо поискать.

Барс обнял её за плечи. На его гладком лбу залегла морщинка, указывающая на задумчивость.

«Где же эти дикари? Если они тут появятся, то, возможно, узнаем что-то о её отце».

В центре зала, где когда-то стоял алтарь, зияла огромная дыра, будто вырванная гневом небес. Вокруг, как стражи, застыли полуразрушенные колонны, обвитые плющом, тянущимся вверх, к пробитой крыше. Сквозь зияющие дыры в потолке виднелись клочки лазурного неба, напоминая о неумолимом ходе времени, стирающем всё на своём пути.

На стенах, покрытых паутиной и мхом, ещё можно было различить фрагменты фресок, изображавших лики каких-то святых. Их глаза, казалось, смотрели с укором на запустение и забвение, царившие в этом некогда святом месте. Время и вандалы не пощадили их, но даже в таком состоянии они сохраняли отблеск былой красоты и величия.

– А может, это всё же христианский храм?

Девушка пыталась увидеть в этих фресках знакомых святых, которых видела в храмах Коркока.

В дальнем углу, за грудой обвалившихся камней, виднелась полуразрушенная дверь, ведущая в неизвестность. Что скрывалось за ней? Возможно, ещё одна часть храма, ещё одна тайна, погребённая под толстым слоем пыли и забвения. Или же – лишь выход в дикий лес, поглотивший храм в свои объятия.

Все невольно уставились на фрески.

Барс подошёл и сдул пыль.

– Нет. Это не христианские святые. У них удлинённые уши.

– Как у эльфов?!

Изумлению Вилики не было предела.

– Похожи, – улыбнулся. – Но эльфов не бывает. А вот то, что это был некогда местный народ, дикий и кровожадный, – вполне.

– Почему кровожадный? – голос девушки заметно сел.

В это время они уже вошли в ту обветшалую дверь в следующую часть храма. Барс указал взглядом на каменное сооружение.

Все проследили за его взглядом и застыли. Впереди был жертвенник. Вокруг лежали сгнившие кости животных. Бурые пятна «украшали» жуткое место.

Макр и Крис присели и аккуратно потрогали некоторые.

– Свежие, – даже Макр, похоже, был шокирован.

– Кошмар… – протянула Вилика. Барс усмехнулся.

– И ты ещё, принцесса, собиралась сама лететь сюда и искать отца? А сама боишься старых пятен крови.

Она, понимая, что он прав, опустила взгляд в пол, где что-то блеснуло в сухой траве, лежащей везде, как захудалый ковёр.

– Это… – подняла и дыхание, похоже, на миг остановилось. – Папин браслет, – выдохнула. Подняла на Барса испуганные глаза, округлённые, как у коалы. – Папа! – вскрикнула. – Папа! Он здесь был! – Схватила парня за руку, сжимая, что есть мочи. – Понимаешь?! Где он? Что с ним?

Её крик заполнил всё пространство храма, выскакивая, как живая субстанция, сквозь щели и разбитые окна. Глаза увлажнились. Руки затряслись. Она стала закусывать нижнюю губу до крови.