Хозяйка старой пасеки 3 - Наталья Шнейдер

по-тихому договорятся, а тебя просто прихлопнут. Ты для них даже не мошка, пыль под ногами. И даже грех на душу брать, убивать не надо. Поднять свидетельство о недееспособности да в желтый дом упечь.

— Или повернуть дело так, будто вы обвиняете саму императрицу в том, что она подкуплена Кошкиным. Это государственная измена. В лучшем случае — кнут и каторга, но проще — плаха, — поддакнул Стрельцов. — Вы задумали самоубийство, Глафира Андреевна.

Может быть, они были правы. Я привыкла жить в мире, где информация разлетается мгновенно. И где огласка может сорвать далеко идущие, но не слишком законные планы. Однако здесь, похоже, меньше знаешь — крепче спишь.

Я покосилась на Нелидова — что он скажет, но управляющий только развел руками, всем видом показывая, что некомпетентен в таких вопросах.

Генеральша не унималась.

— Но даже если тебя решат не убирать, а сделать орудием в борьбе против покровителя Кошкина, поднимется скандал. Огромный скандал, который бросит тень на весь уезд. И наши соседи здорово осерчают на ту, которая вынесла сор из избы.

— Так что теперь, жить среди сора, пока не задохнешься? — возмутилась я. — Мне что, сидеть и ждать, пока Кошкин скупит долги моих родителей? Там двадцать тысяч, если верить записям отца!

— Сидеть среди сора не надо. Его следует выносить днем и на помойку, а не посыпать им головы соседей. — Марья Алексеевна улыбнулась. — Глашенька, ты же умница. Ты вон княгиню нашу, по слухам, за четверть часа очаровала.

— Это когда до вас успели дойти такие слухи? — Я покосилась на Стрельцова, но тот с улыбкой покачал головой.

— Так ими земля полнится, — проворковала генеральша.

— Софья Александровна! — догадалась я.

— Она самая. Ты и ее восхитила своей хваткой.

— Надо же, не ожидала.

— А зря. Софья хватких уважает. Вот и продолжай так же. Чтобы вспомнили, что ты своя. Оступилась один раз, тут уж никуда не деться. Но все же ты — дворянка, потомственная. А тут какой-то купец хочет с другими потомственными дворянами на одну доску встать, понимаешь?

Я медленно кивнула.

— Если у Кошкина его дело выгорит, придется вчерашнему мужику кланяться как равному. Чтобы такого не допустить, можно и на Великое Торжище за чаем да другими хатайскими товарами съездить, понимаешь? — Генеральша похлопала меня по руке. — Не зря твоя тетка до последнего помалкивала. Что соседи на такое скажут?

— Скажут, что такой муж лучше, чем никакого, — покачала головой я.

— А это как ты себя поведешь. Если всем соседям дашь знать, что дворянская честь за купеческое золото не продается и что ты своих предков, которые дворянство кровью да верным служением государям добыли, подводить не намерена — они на твоей стороне будут.

— Еще я бы сказал, что очень сложно травить образцовую помещицу, у которой и хозяйство процветает, и все подати уплачены, — вмешался Нелидов.

— Не уверена, — вздохнула я. — Таким завидуют, а зависть способна на многие пакости.

— Зависть не так опасна, как жалость. Завидуют — сильным. Завидуют, но при этом стараются не трогать без нужды. Жалеют слабых. Жалеют и одной рукой помогают, а второй — отнимают последнее. Потому что с ними так можно. — Он невесело усмехнулся. — Поверьте, я знаю, о чем говорю. До сих пор вы были слабой. Опозоренная барышня, которая позволяет помыкать собой даже экономке.

Стрельцов вскинул голову, но я жестом остановила его.

— Договаривайте, Сергей Семенович.

— Но вы — сильная. Вы — барышня, которая может поднять хозяйство. Которая может платить налоги. Богатая помещица, которая жертвует на храмы и помогает соседям, ценный союзник. И это куда более надежная защита, чем любые письма и связи. Нищенка — обуза.

— Но хозяйство не поднимется по мановению моей руки. Нужно время.

— Кошкину тоже потребуется время. А поскольку сейчас самый сезон, время играет на вашей стороне.

— Согласен, — сказал Стрельцов. — От себя добавлю вот что. Не бывает так, чтобы нечестный человек был нечестен только в одном, а в остальном кристально чист. А раз так — найдется за что ухватить. Только, умоляю вас, не предпринимайте ничего, не посоветовавшись. На случай если вы придумаете еще один умный и смелый, но самоубийственный для барышни вашего положения план.

Глаза защипало, и защекотало в носу. Еще немного — и разревусь. Как, оказывается, здорово знать, что ты не одна.

— Спасибо. — Я растроганно шмыгнула носом. — Вам всем. Что бы я делала без ваших советов.

— Да полно тебе, Глашенька. — Голос Марьи Алексеевны тоже внезапно сел. — И сама бы справилась.

— Уж кого-кого, а вас сломить — непростая задачка, — сказал Стрельцов.

И так он это сказал, что у меня в груди разлилось тепло, а слезы все же навернулись на глаза.

— Где вы там все спрятались? — вернул меня на землю голос Вареньки. — Завтрак простынет!

— Четверть часа, и будем, — откликнулся Стрельцов, стремительно отвернувшись к двери.

Графиня просунулась в комнату.

— А можно к вам?

Стрельцов пожал плечами.

— Как хочешь. Я собираюсь осмотреть здесь все магией, чтобы лишний раз не беспокоить Марью Алексеевну. А после завтрака продолжим во всем остальном доме. Глафира Андреевна, вы не против?

— Это ваша работа, — кивнула я.

Неужели пару мгновений назад мне почудилось тепло в его голосе?

— Графинюшка, ты бы сбегала да заварила чая покрепче да послаще, — сказала Марья Алексеевна. — Кузену твоему очень кстати будет.

— Заварки нет, — ответила я вместо Вареньки.

И вроде стыдиться нечего: не я принимала под видом заварки копорку, но все равно стыдно.

— Я вчера велел Гришину раскрыть цыбик и выложить заварку сушиться в амбаре, — сказал Стрельцов. — Поскольку в таком виде она больше не годна на вещественное доказательство, у вас есть полпуда заварки. Исключительно для личного пользования.

— Спасибо. И спасибо за предупреждение.

Пожалуй, говорить вслух, что после фразы «полпуда заварки» я начала прикидывать, как бы этот чай распродать в розницу, не стоит. В самом деле — взять то, что иначе бы сгнило, для личного пользования — еще туда-сюда, однако продавать контрабанду — это уже не шутки. И я, похоже, так испугалась Кошкина с его расписками, что совсем ума лишилась.

Что ж, буду утешаться тем, что следующие несколько лет не