Демон в подарок - Евгения Оул

— Софи, — голос его сорвался, и от этого у меня сердце ухнуло вниз. Никогда прежде он не звучал таким… слабым? Сломленным? — Никогда больше так не делай. Никогда.

Я попыталась что-то ответить, но вышел только сип. А он будто боялся оставить хоть кусочек кожи без внимания — губы касались моего лба, щёк, кончика носа, даже костяшек и кончиков пальцев. Он словно проверял: теплая ли я, действительно ли жива.

— Я… я должна была умереть, — выдавила я, и голос дрогнул. Потому что я, между прочим, гордилась своей героической смертью!

— Да, — он закрыл глаза, стиснул зубы так, что хрустнула челюсть. — И ты умерла. На миг.

Я замерла. Холод пробежал по позвоночнику. Хотелось его обнять и утешить, но тело плохо слушалось.

— Но… как?..

Его глаза встретились с моими. В них больше не было привычного спокойствия — там бушевало всё сразу: страх, гнев, облегчение, боль. И любовь. Жгучая, невыносимая.

— Ты моя истинная, Софи, — хрипло сказал он, и каждое слово будто врезалось в моё сердце. — Я отдал тебе часть своей жизни. И мои родные тоже. У демонов истинная одна — раз и навсегда. Для нас нет цены выше.

Мир качнулся. Я не знала — смеяться или плакать. Слёзы вырвались сами, горячие, обжигающие. Я уткнулась лицом в его грудь, а он только крепче прижал, почти болезненно, но я не возражала. Потому что впервые за всё время чувствовала: я нужна. По-настоящему. Кому-то не всё равно на меня настолько, что отдали часть своей жизни.

И тут я услышала шаги. Подняв взгляд, увидела демонов. Наверное, его родные. В их глазах сверкал тот же рубиновый огонь, что и у него, но в них — ко мне — было не равнодушие, а… принятие. Вот так вот просто взяли и приняли?

— Береги её, — сказал, наверное старший брат, его голос звучал как приказ, но в нём чувствовалась забота. — Мы все отдали часть долголетия. Пусть не зря.

— Она теперь наша, — добавила женщина с гордым профилем, и я чуть не задохнулась от неожиданности и в целом её красоты и изящества. Я слышала, что демоны — холодные и резкие. Но рядом с ним я ощущала себя в безопасности и тепле.

Я прижалась к Зефиросу ещё сильнее. Всё это было слишком. Слишком много. Слишком прекрасно. Я не знала — действительно ли заслужила подобное, но решила принять это.

Да, толика надежды, что после смерти я вернусь в свой мир — потухла, как свеча от порыва ветра. Но мне уже не хотелось покидать своего демонюку, ведь именно рядом с ним я чувствовала сладкий вкус счастья.

Следующие дни прошли в тумане. Боль ушла, слабость постепенно сменялась силой. Я снова могла смеяться, ходила по новому по особняку, наслаждалась его близостью. И каждый раз, когда я ловила его взгляд, сердце сжималось и расправлялось, как крылья.

Его родственники опекали меня, баловали и, кажется, упорно пытались откормить. Зефирос же тискал меня и всем упорно пытался доказать, что я его — и только. Так что монополизация меня — принадлежит только ему. Я просто млела от такой прекрасной семьи, от их отношений и от того, как они все сияли, видя Зефироса рядом. Он словно светился изнутри, и я могла гордиться собой, ведь приложила к этому руку.

Уже даже шли намёки на свадьбу, но никто не торопил. Я знала, что хочу строить будущее именно с ним. Думала, что больше ничего не помешает нам спокойно быть вместе.

А потом настала та ночь. Я уснула в его объятиях. Он прижимал меня так близко, что я слышала каждый удар его сердца. Я вдыхала его запах — выпечка, ваниль, что-то обжигающе-сладкое. И представляла, как он снова разбудит меня, целуя в плечо и ворча что-то на своём родном языке. Как призналась его мать — это так демоны любят признаваться в любви. Каждое утро. Чтобы истинная не забывала и даже не думала о том, что в мире может существовать муж получше.

Но, когда я проснулась, что сразу ощутила — что-то было не так.

Одеяло всё то же, руки такие же сильные и тёплые. Но дыхание рядом изменилось. Слишком лёгкое. Слишком нетерпеливое.

Я открыла глаза — и замерла.

На меня смотрели те же рубиновые глаза. Только… это была не я.

Настоящая Софи.

Её улыбка была восторженной, как у ребёнка, получившего игрушку мечты. Она скользила пальцами по его плечу, тянулась ближе, и голос её дрожал от ликования:

— Наконец-то… Я знала! Я всегда знала, что я твоя истинная!

А я… я тоже была здесь. Сознание не исчезло. Я всё видела. Всё чувствовала. Только тело больше не слушалось.

И впервые за всё время я поняла: кошмар только начинается. Я в ловушке, и снова по вине юной, инфальтивной ведьмы, которая увидела, что проблемы разрешились, и потому решила вернуться?

* * *

Зефирос

Зефирос знал сразу. Даже раньше, чем она открыла рот.

Её дыхание было слишком быстрым. Её прикосновения — липкими, требовательными, будто чужая кожа касалась его. Даже запах изменился — лёгкий, пустой, без того тёплого пряного жара, к которому он привык. Его тело само дёрнулось в ответ, мышцы напряглись, словно отбиваясь от чужака.

— Ты… — начал он хрипло, но Софи перебила его, сияя, будто вся жизнь до этого момента не имела значения:

— Я знала! Я всегда знала, что я твоя истинная! Ты теперь мой, навсегда!

Она прижалась к нему так поспешно и жадно, что даже одеяло сползло. Но вместо того, чтобы смягчиться, его взгляд потемнел.

— Софи, — медленно, почти холодно произнёс он. — Что-то в тебе… другое.

— Что⁈ — она замерла, потом фыркнула, закидывая волосы назад. — Ты должен быть счастлив! Это я. Та самая. Ты обязан меня любить!

Слова резанули воздух, как нож по стеклу. Он нахмурился, красные глаза сузились, а по губам скользнула тень насмешки.

— Обязан? — повторил он тихо, но так, что от одного этого звука могло побежать холодком по коже. — Истинная не требует. Истинная — это душа. Та, что тянет изнутри, а не кричит снаружи.

— Но я же красивая! Я же твоя жена! Ты сам выбрал меня! — её голос сорвался на визг, она почти вцепилась в него, впиваясь отчаянно ногтями в кожу. — Ты должен быть со мной!

Он смотрел на неё так, будто перед ним чужак в знакомом обличье. В нём не было прежней нежности, только тяжесть и нарастающий гнев.

— Красота? Жена? — он поднялся, отстраняясь, и его плечи напряглись. — Ты