Демон в подарок - Евгения Оул

след — и направилась к столу, игнорируя его потемневший взгляд. В голове уже играли планы: где лучше провести ритуал, сколько раз про себя повторить заклинание. Но самый главный план был прост: играть дальше, дразнить, но не сдаваться первой. Ведь на периферии желания и ответственности теперь висел новый смысл — шанс дать ему свободу. И ради этого я могла быть и хитрее, и нежнее, и строже, чем когда-либо.

Завтрак получился странно-обычным. Я ела свой кусок торта, запивая чаем, а Зефирос ел свой — и всё выглядело так, будто мы самые обычные соседи, делящие утро за столом. Вот только ложки звякали слишком громко, а в воздухе висело молчаливое напряжение, будто сама комната знала — после этого мы шагнём на опасную тропу.

Когда тарелки опустели, он встал первым и протянул мне руку, в которую тут же вложила свою. Я уже знала: сейчас будет момент. И он случился.

Зефирос наклонился и коснулся моих губ лбом — мягко, почти нежно, непривычно для демона. И сжал мои пальцы чуточку сильнее.

— Софи, — тихо сказал он, и голос его звучал так серьёзно, что я перестала дышать, — не изводи себя. Даже если ничего не выйдет… я уже ценю твою попытку.

Я кивнула, не доверяя голосу. Внутри всё дрогнуло от этого признания, но я не позволила себе расклеиться.

Мы вышли на переднее крыльцо через главные двери — старые камни, покрытые мхом, сырой воздух, наполненный утренними туманами. Я встала в центр, Зефирос — чуть поодаль, его глаза вспыхнули тревогой и волнением. Он был моим якорем, но не подсказывал — всё должно было идти от меня.

Я закрыла глаза. Вдох. Выдох. Внутри — сила, накопленная за две недели, тугая, горячая, как переполненный сосуд. Я подняла руки и начала чертить символы — линии света прорывались сквозь пальцы, будто сама магия рвалась наружу. И хотя я не практиковалась, пальцы уже помнили как нужно всё делать. Без резких движений, плавно, но держа всё под контролем.

Знаки складывались в воздухе, соединялись, превращались в сияющий контур. Камни двора откликнулись вибрацией, воздух стал гуще, словно невидимые стены давили на меня со всех сторон.

* * *

Я чувствовала, как сила вырывается, сплетается с древними печатями круга — и расширяет их, словно ткань, которую тянут во все стороны. Пелена тумана дрогнула, отступая к краям поляны.

И в тот миг, когда круг дрогнул и границы пошли трещинами, Зефирос шагнул ближе. Его голос прозвучал низко, твёрдо:

— Держись, Софи. Ты справишься.

Магия билась в груди, рвалась наружу, и я вложила всё — и упрямство, и злость, и желание. Пусть получится. Ради него.

Воздух в круге стал звенеть, будто каждая капля дождя превратилась в крохотный колокольчик. Свет, который я держала в руках, расползался дальше, чем позволяли линии. Я чувствовала, как сама ткань заклятья сопротивляется, как чужая воля — древняя и холодная — пытается сомкнуть кольцо обратно.

Но я не сдавалась. Сила рвалась из груди, из кончиков пальцев, из самого дыхания. Казалось, что если я сделаю шаг назад — просто рассыплюсь на осколки, растворюсь в этой буре.

И тогда — треск.

Не внешний. Внутри.

Будто в самой печати щёлкнул замок.

Граница дрогнула и, на миг, растворилась. Словно невидимые стены, сжимающие Зефироса, дали трещину. Воздух за пределами двора прорезала тёплая волна — не свет и не ветер, но нечто, что ощущалось сердцем: свобода.

Зефирос шагнул к краю — туда, где раньше его стопа не могла переступить. Его силуэт, чёрный на фоне рассветного тумана, казался нереальным. Он вытянул руку вперёд… и пальцы прошли сквозь пустоту. Не оттолкнулись. Не встретили преграды.

Он задержался так — на вдох. На выдох.

А потом, впервые за всё время, сделал шаг наружу. За пределы.

Я охнула — не от страха, а от этого дикого ощущения: получилось! Пусть не разрушить, пусть ненадолго, но получилось.

Туман взорвался золотыми искрами — граница пульсировала, предупреждала: это временно. Но даже эти несколько шагов, сделанные им по мокрой траве за стенами поместья, были чудом.

Зефирос остановился, поднял взгляд к серому небу и глубоко вдохнул. Казалось, что он дышит впервые за столетие. Его плечи дрожали, но лицо было спокойным, слишком спокойным — только глаза выдали бурю, вспыхнувшие красным пламенем до боли ярко.

Он обернулся ко мне — и на миг в его улыбке было всё: благодарность, облегчение и… опасная надежда.

— Ты это сделала, Софи, — его голос дрожал и от этого моё сердце сжалось. — Пусть и ненадолго, но ты дала мне больше, чем я смел ожидать.

Я выдохнула, и только тогда поняла, что колени у меня трясутся. Мир вокруг снова собирался в замкнутый круг, свет гас, но я уже знала — теперь есть шанс.

Он может вырваться из этого проклятого поместья хоть ненадолго.

Ритуал выжал меня досуха, даже больше, чем представляла. В голове гудело так, словно я слышала истошно-недовольный вопль Лайлы. Я пошатнулась, и в тот же миг Зефирос оказался рядом — крепкие руки подхватили меня на лету, прижали к груди. Я попыталась поблагодарить, но получилось только тонкое сипение.

— Я сама могу… — пробормотала я, но голова уткнулась в его плечо, и я сдалась.

— Конечно, можешь, — усмехнулся он мягко, поднимая меня, будто я ничего не весила. — Но сейчас не время строить из себя независимую.

Он унёс меня обратно в особняк, в мою комнату, и уложил на кровать так осторожно, будто я была готова рассыпаться на мелкие куски. Я прикусила губу и уставилась в потолок — чтобы не утонуть в его взгляде.

— Ты должен идти, — выдохнула я, собрав силы. — Они, наверняка, уже знают. Барьер дрогнул, изменился. Они почувствовали.

— Почувствовали, — согласился он, садясь рядом. Его ладонь легла на мою руку, горячая, уверенная. — Но я не уйду, пока не буду уверен, что с тобой всё в порядке.

Я зашипела, как кошка:

— Не надо со мной сидеть! Иди! У тебя семья, ты сам говорил — они ждут. Я же ведьма, переживу.

— Ведьма, — перебил он, наклоняясь ближе, так что дыхание коснулось моей щеки. — Но не дура. Ты выжгла себя дотла ради меня. Я не оставлю тебя одну.

Я хотела возразить, но веки предательски наливались тяжестью. Внутри бушевала обида и… странное тепло. Он ведь и правда никуда не торопился. Остался. Со мной.

Глупый, заботливый, прекрасный демон. Спустя столько лет получил шанс, но не кинулся к семье, а выбрал, чёрт возьми, меня.

Зефирос пробыл рядом сутки. Всё