Кто ищет, тот найдет - Людмила Ржевская

– У нас с тобой командировки остается всего один месяц. Мы должны все успеть. Я скоро попрошу еще два выходных и тогда все тебе объясню. Английский еще не забыл?

– Поговорим? И узнаешь, забыл или нет.

Азэми стала разговаривать со мной на английском языке, она задавала вопросы, я должен был сразу же отвечать на них.

– Английский не забыл, это очень хорошо, значит, снова сможешь преподавать в университете не только английский, но и русский язык.

– А как же японский? – спросил я.

– А японский для нас с тобою, на тот случай, если будет нужно, чтобы нас никто не понял.

Занятия становились еще напряженнее. Азэми сводила меня в обсерваторию и показала, как японская разведка считывает всю информацию с чужих спутниковразведчиков.

– А у Японии есть свои спутники? – спросил я.

– Есть, но о них почти никто не знает – японцы не любят распространяться о своих тайных разработках, если ты заметил, то вся новейшая электроника выходит в мир от нас. Это для всех она новейшая, а для нас уже устаревшая. Мне иногда кажется, что наши ученые не земляне, а с какой-то совсем другой планеты. Они настолько трудолюбивы, могут в своих лабораториях просиживать сутками, почти никогда не просят отпуска и очень мало выезжают даже на природу в своей стране. О чужих странах вообще молчу, они у нас невыездные.

– И на этой базе тоже есть лаборатории для ученых?

– Конечно, есть, и не одна. Но они с нами не пересекаются. У них свое отделение. И мы их в лицо не знаем. К нам приходят только их новейшие разработки, и то под номерами. Строжайшая секретность.

– А о тайнах чужих разведок вы что-нибудь знаете? – спросил я, взяв под руку Азэми, возвращаясь из обсерватории в свои комнаты.

– Да почти все, – засмеялась Азэми, – вот слушай, самая большая тайна американской разведки – это, представляешь – они воруют детей иностранцев!

– Как это?

– А вот так, если в Америку приезжает беременная иностранка и рожает там двойню или тройню, американцы обязательно оставляют себе одного ее ребенка. Женщина при родах иногда может этого не замечать, а когда замечает, они ее просто запугивают, говорят, что дети, рожденные в Америке, уже американские граждане по рождению и, если она будет упираться и не отдаст одного ребенка, то не получит и второго. Бедные женщины соглашаются хотя бы на одного ребенка, чтобы вывезти его к себе домой. Американцы отобранных детей, особенно мальчиков (заметь, близнецов), сразу отвозят в специальные дома, где обучают их не только английскому языку, любви к Америке, но и их родному языку по матери, плюс шпионская подготовка с детства. И когда юноша достигает совершеннолетия, его уже можно засылать для работы в ту страну, откуда его мать родом и где живет его брат-близнец, они рассказывают ему, что у него есть брат-близнец в такой-то стране, и поручают сделать своим агентом брата-близнеца. Это, между прочим, хорошая находка. Обычно мальчиков при рождении называют одинаковыми именами, а сделать паспорт на одну и ту же фамилию – вообще нет проблем, а генетически он полностью похож на своего брата, значит сможет работать в той стране иногда под видом своего брата или замещая его полностью, так-то! Иногда близнецов даже жена одного из них не может отличить, а не только чужие люди. Вот такую практику американская разведка ввела у себя с конца девятнадцатого века.

А вот израильская разведка Моссад очень жестокая, у них есть специальный отряд – если прочитал или услышал, что никто ничего не видел и никто ничего не слышал, но полная вилла трупов, так и знай, поработали спецы из Моссада. Своих врагов они уничтожают по-тихому. И никогда не признаются, что это их рук дело.

– А что ты можешь сказать о русской разведке?

– В России разведчиков уже давно не готовят понастоящему. У них почти у всех «топорная подготовка».

– Что это значит? Расшифруй.

– Это значит, что их готовят наспех. А тебе зачем это знать? Ты же не русский шпион? Хотя и русский по происхождению.

Я опешил и остановился.

– С чего ты взяла, что я русский?

– Глупый, ты думаешь, я не заметила твои косметические подтяжки у глаз, крашеные волосы, хотя наши японки и японцы сейчас наоборот расширяют глаза, отбеливают кожу и хотят быть похожими на европейцев? А твой чип в плече? Кстати, напомни мне вытащить его, когда снова будем в домике деда. Пусть твоя организация думает, что ты навсегда остался там, у своей возлюбленной Азэми.

– А кто ты по происхождению?

– Я, в отличие от тебя, чистокровная японка. Пошли, чего встал? Не бойся меня. Я люблю тебя, и ты мне нужен.

– Нужен как кто? Как твой агент?

– Опять глупый, ты мне нужен как мой самый любимый мужчина.

– И только? Я могу тебе доверять, Азэми?

– Полностью, скоро ты в этом убедишься и все поймешь, я не для шпионской жизни тебя готовлю, но уже пришли. Помолчим.

Через несколько дней мы снова с Азэми были в ее домике. Она вытащила мне чип, прикрепила его на стену в спальне, а мою маленькую ранку на спине зашила. Я не стал у нее спрашивать, где она всему этому научилась – научили. У нее-то была идеальная подготовка разведчика.

– Вот теперь будет правдоподобно, что ты в спальне у Азэми. Пусть так думают те, кто тебя посылал за мной, – сказала она, – поехали, нам надо торопиться, у нас всего один день и одна ночь на этот раз.

Машину мы оставили у ресторана. Дальше поехали на метро. Прошли несколько сот метров и оказались на пристани.

Чего там только не было: парусники, яхты, катера, корабли. Мы спустились вниз к воде, и Азэми проворно вскочила в один из катеров:

– Прыгай ко мне! – скомандовала она. Я запрыгнул в катер.

– У нас что, прогулка по морю?

– Еще какая прогулка, – засмеялась японка, – держись, а лучше сядь, прокатимся с ветерком!

И катер рванул с такой скоростью, что я не сел, а рухнул на скамейку. Азэми стояла у руля, а я уже даже не удивлялся, что она, такая маленькая, такая хрупкая, так ловко управляется с большим катером. Мне думалось, что на свете нет того, чего бы не умела делать эта женщина. Буквально через полчаса мы пришвартовались у маленького безлюдного и пустого островка.

– Выходи, помоги закрепить катер.

Все сделал, как приказывала Азэми. Теперь катер был надежно притянут к берегу.

– Идем, я тебе что-то покажу.

И она, взяв меня за руку, повела по острову. Островок был совсем маленький, вулканического происхождения. На нем ничего не было интересного. Все голо, да три каких-то репейника росли.

– И что тут интересного? – спросил я, расстраиваясь и думая, что лучше бы это время провели вдвоем в домике на циновке.

– Значит, и другие ничего не заметят, даже если и найдут случайно этот островок. Этот островок нашел мой отец еще в молодости и никому, кроме меня, его не показывал. – А теперь смотри, – Азэми подошла к валуну и позвала меня: – Иди, помоги, – я подошел, – сдвигаем камень влево, – камень был тяжелым, пришлось подналечь, чтобы сдвинуть его сантиметров на тридцать, – загляни, что видишь?