Когда родилась Луна - Сара А. Паркер

Лязгающие зв…

― Скажи мне что-нибудь, от чего мне станет теплее, Рейв. П-пожалуйста.

― Я люблю тебя. ― Признание вырывается мгновенно. Тяжелая правда, рожденная невыносимой болью в моей груди. Я понимаю, что все это время слова были там, под моими шрамами, спрятанные в месте, которое я считала безопасным.

Нигде не бывает безопасно.

― Почему ты не пошла к целителю плоти, Эсси? Почему ты не…

― Потому что я знала, что ты будешь страдать, если я не выберусь. Что ты решишь, что я бросила тебя, как они бросили меня.

Они…

Ее семья.

Мое сердце разрывается прямо посередине.

― Ты здесь, ― шепчу я ей на ухо. ― Я с тобой. Мы есть друг у друга.

Я крепче сжимаю ее в объятиях, притягиваю к себе, пока она уходит от меня. Кровь заливает диван под нами, кровь, которую я не могу остановить, просачивается сквозь одежду, прилипает к коже.

Кровь, которая должна течь по ее венам, подпитывая ее жизнь. Но это не так.

Больше нет.

Я прижимаюсь носом к ее волосам, наполняя легкие ее теплым ароматом, прошлое и настоящее сливаются воедино, когда я вспоминаю другие объятия. Другую любовь.

Другую потерю.

Я напеваю свою успокаивающую песню, пока она дрожит рядом со мной, ее сердце бьется под моей рукой, каждый удар медленнее предыдущего. Тише.

Слабее.

― Ты ― семья, которой у меня никогда не было, ― шепчу я, и ее легкие с судорожным выдохом опустошаются… И больше она не дышит.

***

Я не знаю, сколько времени я держу ее, обхватив тело, которое больше не двигается.

Больше не согревает.

Достаточно долго, чтобы в комнату впорхнул пергаментный жаворонок и начал биться о подоконник, снова и снова. Возможно, это Серим сообщает мне, что миссия завершена, дети свободны от города.

Достаточно долго, чтобы я поняла, что твердые осколки моего сердца не собираются срастаться обратно и защищать мягкую сердцевину, которая испытывает слишком сильные чувства. Мне придется лелеять боль, пока она не зарубцуется, ― осознание этого не добавляет мне желания подняться.

Достаточно долго, чтобы я не торопясь проанализировала каждое мгновение с момента пробуждения, удаляя эмоции, как кожуру орехов, оставляя только гладкую скорлупу, с которой я могу справиться. Я складываю весь хлам в кучи на берегу моего огромного замерзшего озера, которое сейчас тише, чем когда-либо, а затем тащу их по поверхности.

Серебристый свет пробивается снизу, пока я вырезаю ледяную могилу, чтобы опустить туда свою боль. Странное сияние, которое преследует каждый мой шаг, перемещаясь за мной туда-сюда между берегом и дырой во льду, обычно пугает меня. Но я чувствую себя оцепеневшей.

Опустошенной.

Я потеряла Эсси и всякое желание заботиться о чем-либо, кроме того, что поможет мне держаться на ногах. Отмщение.

Бросив последний сверток боли под лед, я возвращаюсь в реальность и поднимаю руку, откидываю волосы Эсси с ее слишком бледного лица.

― Ты спишь. ― Зажмурив глаза, я целую ее в висок, позволяя мгновению затянуться. ― Я найду того, кто сделал это с тобой, ― обещаю я, уткнувшись в ее холодную кожу. ― Я найду их, Эсси.

И я причиню им боль.

Я вытаскиваю руку из-под ее остывающего тела, моя нижняя губа дрожит, когда я расцепляю наши ноги и слезаю с дивана. Я укутываю ее плечи одеялом, чтобы ей было тепло, затем на нетвердых ногах иду к лестнице, прижимаясь к стене, чтобы поднять крышку люка.

Ней свободно парит, тыкаясь в мою щеку, шею и грудь, пока я спускаюсь по лестнице, тупо глядя перед собой. Не утруждая себя тем, чтобы снять залитый кровью комбинезон, я пристегиваю ножны к другому бедру, распихиваю по многочисленным карманам маленькие кинжалы из драконьей чешуи, а Ней продолжает неистово биться о меня. Она устремляется к полу, но я подхватываю ее в воздухе и осторожно опускаю на полку.

Правда, она не задерживается там надолго.

Мои движения становятся резкими и отточенными, я продеваю руки в кожаный бандольер, наполненный железными клинками, засовываю ноги в черные ботинки и зашнуровываю их до колен. Повязываю на шею вуаль и поднимаюсь по лестнице, преследуемая шелестом пергаментных крыльев. Я останавливаюсь у стола, пока Ней тычется в меня…

Тычется…

Тычется…

Она прижимается носом к моей шее, как будто думает, что она в безопасности. Но это не так.

Никто из тех, кто мне дорог, никогда не был в безопасности.

Я сглатываю собравшийся в горле ком, беру перо, макаю его в склянку с чернилами, затем беру Ней в руку, расправляю ее клюв, хвост, крылья и тело, укладываю на стол, и в последний раз читаю ее послание.

― Нет, не нужна, ― хриплю я, выводя слова на пергаменте своим не слишком идеальным почерком и превращая прекрасную Ней в нечто гораздо менее нежное.

Менее уязвимое.

У меня щиплет глаза, когда я снова сворачиваю ее, пачкая кровью Эсси, когда возвращаю прежнюю форму.

Мои пальцы задерживаются на последнем сгибе. Который я не трогала раньше.

Линия активации, которая вернет Ней отправителю.

Я перевожу взгляд на Эсси ― та неподвижно и безмолвно лежит на диване.

Мертва.

Мои пальцы сами собой сжимают сгиб.

Ней оживает, ее движения плавные и механические. Лишенные всего, что делало ее ею.

Боль в груди усиливается, когда она плавно скользит к окну, больше не утыкаясь мне в шею и не кружась вокруг, и я понимаю, что ее больше нет. Ее душа вырвалась на свободу, и какая бы «магия» ни привязывала ее ко мне… ее больше нет.

Так же, как нет больше Эсси.

И Фэллон…

Я отгоняю эту мысль, прочищаю горло и заставляю себя смотреть, как Ней пролетает через окно и исчезает из виду в безжалостном небе, подавляя искушение сорвать кольцо. Умолять Клод, вернуть ее мне порывом ветра.

Нет.

Я иду на кухню и завешиваю каменную чашу тряпками, которые перегибаются через край, и прокладываю дорожку к ковру. Затем я достаю из шкафчика бутылку со стерилизующим спиртом, откупориваю крышку и поливаю тряпки. Ковер.

Одеяло, согревающее Эсси.

Я смачиваю другую небольшую тряпку, засовываю ее в ножны вместе с кремневым стержнем и иду к окну, ненадолго останавливаясь у дивана, где опускаюсь на колени.

Проводя рукой по волосам Эсси, я любуюсь резкими чертами ее неземного лица… Слишком прекрасного для этого мира.

Слишком чистого.

― Я