Инфорсер - Саманта Уиски

— Мне не терпится увидеть его в производстве. — сказал он, когда мы снова шли по коридорам.

— Мне тоже. Это будет новая волна развивающих игрушек в сочетании с безопасностью ребенка, который ими пользуется.

— Интересно, когда ты сможешь приобрести его для себя?

Я чуть не подавился собственным языком.

Папа засмеялся и поднял руки в знак защиты.

— Извини. Твоя мать не перестанет хандрить из-за отсутствия внуков на горизонте.

Я фыркнула. Не то чтобы мне не хотелось иметь детей… когда-нибудь, но я даже не задумывалась о том, чтобы остепениться. В любом случае, сейчас у меня не было мужчины, с которым я могла бы это сделать.

Лицо Рори промелькнуло у меня перед глазами, и я крепко их зажмурила. Почему, сердце, почему? С нашей последней встречей мое сердце цеплялось за него, с каждым разом чувство, которое он вызывает, становятся все глубже — не любовь, а именно надежда. Да, надежда на что-то большее.

То, что он может сделать тебя мокрой меньше чем за минуту, не делает его твоим "долго и счастливо".

Но не только его невероятная сексуальная привлекательность подстегнула глупую надежду — он казался искренне заинтересованным в том, чтобы узнать, что меня волнует, например, прийти на мероприятие и даже зашел так далеко, что сделал пожертвование. Он все еще был плохим мальчиком, каким его рисовали СМИ, но в моем мире он приложил немало усилий, чтобы узнать меня получше, и это кое-что значило.

Плюс, еще был эпизод на хоккейной игре. Я никогда в жизни не видела его более взвинченным, а я следила за его игрой на протяжении многих лет. К тому же, он приписал именно мне отвлечение внимания. Это что-то значило — я просто не знала, хорошо это или плохо.

— А что насчет Рори Джексона? — спросил отец, прерывая мою внутреннюю битву.

— А что насчет него?

— Он испытывает к тебе симпатию?

— Что заставило тебя так сказать?

— Одного его вклада на мероприятие было бы достаточно, но его речь… он специально выделил тебя, чтобы доставить тебе удовольствие. — Он многозначительно изогнул бровь, что сказало мне, что он уже знал правду. Черт. Должно быть, я пропустила в Интернете фотографию, на которой мы целуемся — без сомнения, возле раздевалки Акул. Момент был настолько напряженным, и он явно нуждался в этом так сильно, что я даже не подумала дважды. Полагаю, наши фальшивые отношения теперь были выставлены на всеобщее обозрение, в том числе и моего отца.

— Ну, мы… встречаемся. — От этих слов у меня пересохло во рту. Встречаться казалось таким далеким от того, что было между нами. Любовники были бы более подходящей оценкой — и только потому, что "любовники" звучало бы не так уместно, если бы я произнесла это вслух.

— Он не уклонялся ни от одного фаната, который подошел к нему. — Он полностью проигнорировал мою словесную привязанность к этому человеку.

Я утвердительно кивнула.

— Это меня потрясло. Честно говоря, когда он появился, я был рад пиару, но боялся, что он устроит сцену. Мир, в котором он живет… внимание, которое он привлекает своей вспыльчивостью…

— Отец. — Раздраженно фыркнула я. Мне была известна его позиция касательно моих отношений с любым, кто привлекал хоть какое-то нежелательное внимание. Я знала правила с двенадцати лет. Может быть, именно поэтому мне так нравилось их нарушать.

— Я приношу свои извинения. Это уже вошло в привычку. Я знаю, что ты взрослая женщина, Пейдж. Та, которой я не мог бы гордиться еще больше, но ты всегда будешь моей малышкой. И я хочу, чтобы твое будущее было светлым, а не, чтобы репортеры бульварных газет копались в грязи, подначивая тебя совершить ошибку.

— Как они поступают с тобой? Это не изменится, когда я стану генеральным директором. Они будут следить за каждым моим шагом так же, как они следили за тобой всю нашу жизнь. С кем я встречаюсь, не должно иметь значения. — Действительно ли я защищала договорные отношения, которые должны были принести пользу каждой стороне по-разному? Почему меня так волновало, одобряет ли мой отец Рори или нет?

Потому что он хороший человек, и никто не отдавал ему должного уважения. Правда ясно прозвучала в моем сознании и, черт возьми, в моем сердце.

— Ты права, — продолжил он. — Но связав себя с кем-то, кто обладает таким же пылом — в большей степени из-за его статуса знаменитости-спортсмена и репутации человека, который все время под прицелом, куда бы он ни пошел, — ты только увеличишь свои шансы поскользнуться.

— Неужели, ты настолько мне не доверяешь?

— Я полностью доверяю тебе, дорогая. Это сальные папарацци берут невинный образ и превращают его во что-то отвратительное, и даже, если история не соответствует действительности, достаточно намека на безнравственность, чтобы все, над, чем мы работали, рухнуло.

— Тебе не нужно продолжать читать мне нотации. Я не подросток. — Я слышала эту речь слишком много раз, и эти мысли мучили меня каждый день — мне не нужно было, чтобы мне каждый раз об этом напоминали.

— Ты достаточно взрослая и умная, чтобы делать то, что хочешь. Я только хочу, чтобы ты четко представляла себе, что поставлено на кон, если решишь навлечь на себя такую опасность.

У меня закружилась голова, слова моего отца были как удар хлыста. Как отец, он поддерживал мое право делать то, что мне нравится. Как генеральный директор, он предостерегал меня от всего, что могло бы подвергнуть компанию риску.

Я чертовски хорошо знала, что мой отец мог сколько угодно говорить, что у меня есть выбор, но это был выбор, который он сделал бы и который он сам одобрил бы.

— Под угрозой не только твой имидж или даже компания, — продолжил он, когда я не ответила. Я прищурила глаза, уловив тон, который он часто использовал в зале заседаний прямо перед тем, как выдвинуть ультиматум, с которым никто не посмеет спорить или пытаться договориться. Он подошел ближе ко мне, положив руку мне на плечо. — Я хочу, чтобы ты очень тщательно подумала об этом, прежде чем слишком глубоко увязнешь с ним.

— Отец, — сказала я, подражая его тону с угрозой "не дави на меня".

— Как я уже сказал, ты сама себе хозяйка. И с кем ты будешь встречаться, решать тебе, но знай вот что, — он опустил руку. — Если этот молодой человек допустит хоть один промах, пока вы в