Присвоенная Драконом - Полина Верховцева

Дракон гулко выдохнул, выпустив темные кольца дыма, и развернулся ко мне.

Вот тут очень бы пригодилось умение падать в обморок по собственному желанию. Увы, я так не умела. И все, что мне оставалось – это смотреть, как чудовище приближается, с каждым шагом все больше и больше закрывая собой небосвод.

Я вдруг подумала, что вполне способен проглотить меня одним махом, даже не пережевывая.

От это мысли меня начало трясти, а вот конь подо мной стоял совершенно спокойно и даже умудрялся щипать траву у себя возле ног. Дракон его совершенно не пугал и не волновал.

Остановившись в опасной близости, Кириан склонил голову и шумно меня обнюхал.

Я чуть не завизжала, когда прямо передо мной оказался жесткий, чешуйчатый нос с узкими прорезями, и выглядывающие по обе стороны пасти клыки.

А глазищи у него какие! Огромные, полыхающие, со змеиными зрачками и золотыми искрами по кромке! Смотрели, будто насквозь пронизывая.

Жуть жуткая.

Я отчаянно молилась, чтобы беспамятство все-таки пришло и приняло меня в свои спасительные объятия. А оно все никак не приходило.

Кириан тем временем щелкнул зубами. От этого звука чуть сердце не остановилось.

Сейчас точно сожрет. Вот просто целиком проглотит и дело с концом.

В груди у дракона что-то заклокотало, будто булыжники по склону горы катились, а я зажмурилась, уже готовая к худшему: к адской боли и бесславному концу.

Однако вместо это почувствовала, как меня стаскивают с коня. И не драконьими когтями, а обычными человеческими руками.

Муж снова обратился, в этот раз став самим собой – хмурым саорцем, с тяжелым взглядом

– Цела? – Холодно спросил он, когда меня повело в сторону. Я едва удержалась на ногах, еще бы чуть-чуть и повалилась на землю, но он поймал и рывком привел в вертикальное положение.

– Да, – кивнула, с трудом борясь с тошнотой

– Что со щекой?

Я уже и забыла про щеку. Прикоснулась к ней растерянно, а потом посмотрела на свои окровавленные пальцы.

– Стрелой царапнуло. Ерунда. А ты…ты… – я даже сама не понимала, что хочу спросить. Вопрос так и остался не озвученным.

Какой смысл что-то спрашивать, когда я все видела своими собственными глазами.

Он зверь! Чудовище! Ящер с огромными крыльями.

Наверное, все это было написано на моем лице, потом что Кир хмыкнул:

– Поверь, я еще хуже, чем ты обо мне думаешь.

Куда уж хуже?

– Где остальные? Где моя сестра?

– Откуда мне знать, – муж равнодушно пожал плечами, – если повезло и выбрались из засады, то скоро объявятся.

– Это засада для вас! Для саорцев! А не для беззащитных девушек.

– Ты так ничего и не поняла, Несс? – он склонился ближе, опаляя огнем своих глаз, – всем плевать на этих девушек. Никто не собирался их спасать. У твоей дорогой чессы была одна цель – забрать тебя. Все остальное – сопутствующие потери, недостойные внимания.

Его слова возмутили меня до глубины души.

– Да что ты такое говоришь! Она…Она… – я задыхалась от избытка чувств, а Кириан безучастно наблюдал за мной. Потом спросил:

– Ты знала, что они нападут?

Щеки опалило стыдом, но я отрицательно замотала головой.

– Знала, – убежденно повторил он, – глупая маленькая Ванесса и правда думала, что ее будут спасать. А хочешь, я открою тебе секрет?

Я снова затрясла головой. Секреты связанные с Саорой слишком дорого стоили. Не надо мне их! Пожалуйста!

Однако Кир считал иначе:

– Знаешь, почему в Калирии нет Видящих? Потому что они, – он схватил меня за плечи и развернул лицом в ту сторону, где вдалеке маячили наши преследователи, – забирают каждого, в ком просыпается этот дар. Тебе просто повезло, что ты не рассказала о нем, пока училась в Академии…Нам всем повезло.

После этих слов я почувствовала, как земля уходит из-под ног. Меня подкинуло, перевернуло и через миг обхватило огромной драконьей лапой.

Взмыв в воздух, Кириан издал рев, от которого заложило уши, и устремился прочь от границы, с каждой секундой унося меня все глубже в сердце ненавистной Саоры.

Глава 10

Летели мы пару часов. За это время под нами мелькали и заливные луга, и леса, такие густые и могучие, что наши, Калирские, на их фоне казались унылой порослью, и горные вершины – иногда острыми пиками царапающие небо, а иногда укрытые мягкими снежными шапками.

Видела вытянутое озеро изгибающееся словно шея дикого лебедя, шустрые ленты рек и поселения. То маленькие деревушки, буквально на десяток дворов, то города, в центре которых стояла крепость, а по вокруг расползалась паутина домов.

Воздух здесь был каким-то другим, неправильным. Слишком остро в нем звучала сосновая свежесть и отголоски грозы, сверкающей вдалеке, ледяная прохлада и тонкий аромат лугового разнотравья.

У меня кружилась голова. От полета, от мелькающих перед глазами картинок, от запахов. От осознания того, что прежний мир остался где-то далеко в прошлой жизни, на смену ему пришел другой – коварный, хищный, полный скрытых угроз и ярости.

Эта ярость пульсировала в порывах ветра и грохоте водопадов, в крике птиц, пролетающих под нами и в отблесках солнца на водной глади. Она звенела в кристально чистом воздухе.

Здесь было красиво. Не признавать эту красоту было бы глупо, потому что она била наотмашь, проникая под кожу и дрожью проходя вдоль позвоночника. В этой красоте не было смирения и покладистости. Не было скромности или жеманного кокетства. Она была дикая, живая и непослушная. Она меня пугала и одновременно завораживала.

К вечеру на горизонте показался большой город – сначала пять башен, взмывающих к небу, потом тяжелые крепостные стены. И чем ближе мы подлетали, тем больше этот город становился.

Я увидела деревни, подступающие к нему полукругом, широкие, раскатанные дороги, соединяющие из между собой, четкие прямоугольники огородов. Через ров, окружающий сам город был перекинут широкий мост, по которому пешие люди, всадники и повозки двигались в обе стороны.

Проскочив над массивной городской стеной, мы пронеслись над хитросплетёнными улочками. Я успела увидеть площадь, похожую на базарную, торговые проулки с яркими вывесками. Потом был квартал знати, дома в котором даже с высоты казались чем-то внушительным и особенным. Потом парк и внутренние стены, а за ними огромная квадратная площадь. Настолько большая, что на ней запросто бы поместилась вся академия Май-Брох, или моя родная усадьба.

Со всех сторон ее обступало массивное, угловатое здание самого замка. На грифельно-серых стенах сверкали высокие вытянутые окна, а в